Что-то в её тоне заставило меня насторожиться. Холодок пробежал по спине, словно сквозняк в закрытой комнате.

– Что вы имеете в виду? – я попыталась вложить в голос стальные нотки, но услышала в нём дрожь. Сейчас, когда она собиралась уйти, мне вдруг отчаянно захотелось удержать её, узнать больше.

– Ничего особенного, – она улыбнулась, но её глаза остались холодными. – Просто Олег не любит, когда его личная жизнь выходит из-под контроля. Не любит сюрпризы, – она наклонила голову, изучая меня. – Спросите себя, почему вы до сих пор не устроили ему сцену? Почему терпите? – она наклонилась и почти прошептала, обдавая меня ароматом жасмина и мяты: – Потому что где-то глубоко внутри вы его боитесь. И правильно делаете.

С этими словами она ушла, оставив меня в оцепенении. Её каблуки стучали по мраморному полу кафе, удаляясь, словно метроном, отсчитывающий секунды моей прежней жизни. Я смотрела ей вслед, чувствуя странную смесь ярости, страха и… облегчения. Теперь я точно знала, что происходит. Теперь у меня не осталось иллюзий.

Несколько минут я сидела неподвижно, глядя на стакан с водой. А в голове крутились её слова. «Часть имиджа». «Атрибут успешного бизнесмена». «Вы его боитесь». Боюсь ли я Олега? Было время, когда я боготворила его. Потом – уважала. Потом – просто любила. Когда возник страх? Может быть, когда он впервые повысил на меня голос – так, что Саша расплакался? Или когда разбил вазу в приступе ярости из-за того, что я хотела вернуться к работе? Или позже, когда его взгляд становился ледяным каждый раз, когда я осмеливалась возражать?

Я знала, что больше не могу жить во лжи. Не могу каждое утро просыпаться рядом с человеком, который предаёт меня. Не могу учить Сашу честности, когда вся наша семья – это декорация, фасад без фундамента.

Достав телефон, я открыла контакты и нашла номер, который не набирала уже много лет, сохранённый ещё с тех времён, когда у меня была собственная жизнь, карьера, амбиции. «Екатерина Максимовна, семейный адвокат». Когда-то я консультировала её по дизайну офиса, еще до замужества. Она тогда впечатлила меня своей проницательностью и силой характера – невысокая женщина с короткой стрижкой и пронзительными глазами. Она оставила визитку со словами: «Никогда не знаешь, когда может понадобиться хороший адвокат. Особенно женщине».

Как же она была права. Словно предвидела моё будущее лучше, чем я сама.

Я глубоко вздохнула, ощущая, как воздух наполняет лёгкие – свежий, чистый, дающий силы. В груди разливалось странное спокойствие – уверенность человека, который, наконец, увидел путь сквозь туман. Я нажала кнопку вызова.

– Екатерина Максимовна? Это Алиса, Алиса Соколова. Мне нужна ваша помощь.

Неделя после встречи с Дарьей прошла в странном оцепенении, как будто время растянулось, превратившись в вязкую субстанцию. Каждое утро я просыпалась с ощущением тяжести в груди, которое не проходило до самого вечера. С механической точностью робота я выполняла привычные действия: готовила завтраки, отводила Сашу в детский сад, улыбалась, когда нужно было улыбаться, отвечала, когда нужно было отвечать. Мое тело существовало в реальном мире, но разум блуждал где-то далеко, в мрачных лабиринтах неопределенности.

В глазах Саши я иногда ловила беспокойство, детскую интуитивную тревогу. Однажды утром он прижался ко мне крепче обычного и спросил: «Мама, почему ты такая холодная?» Я не сразу поняла, что он имеет в виду не температуру тела, а ту эмоциональную стену, которая выросла вокруг меня. Эта невинная фраза шестилетнего мальчика разбила мое оцепенение на несколько мгновений, и я разрыдалась, обнимая его так крепко, что он испуганно замер. «Ничего, солнышко, мама просто устала», – прошептала я, быстро вытирая слезы и пытаясь улыбнуться. Пока его детская ладошка гладила мою щеку с такой нежностью, что сердце сжималось.