– Хм… Забыл утром, – усмехнулся Олег, заметив свой телефон и небрежно хватая его с подоконника. В его глазах на мгновение мелькнула тревога, которую он тут же замаскировал под усталость. – Представляешь, весь день проходил как без рук.

Ложь. Такая обыденная, такая привычная, что от этого становилось еще больнее. Она разливалась внутри меня жгучим ядом, отравляя всё, во что я верила последние восемь лет.

– Могу себе представить, – произнесла я, отворачиваясь к раковине, чтобы он не увидел, как предательски задрожали мои губы и как в глазах закипают слёзы. – Без телефона в наше время – как без воздуха.

В зеркальном отражении кухонного окна я видела, как он проверяет уведомления, как его лицо на мгновение каменеет, а затем расслабляется, когда он блокирует экран и прячет телефон в карман брюк.

– Саша спрашивал, когда ты придешь пожелать ему спокойной ночи, – сказала я, наблюдая за его реакцией, выискивая малейшие признаки вины. Во рту пересохло, а сердце колотилось так, что казалось, он должен слышать этот грохот.

Олег поморщился и потер переносицу – жест, который раньше казался мне милым признаком усталости, а теперь выглядел как маска, за которой он прятал раздражение.

– Я же звонил, объяснял, что занят. Он понял, – недовольно проворчал муж, расстегивая запонки на рукавах рубашки с монограммой, которую я подарила ему на прошлый день рождения.

– Ему шесть лет, Олег, – мой голос дрогнул, выдавая бурю эмоций, бушующую внутри. – Он хочет видеть своего отца, а не слышать его по телефону. Сегодня он нарисовал вас двоих на рыбалке. Весь вечер ждал, чтобы показать тебе.

Я не стала добавлять, что потом нашла рисунок смятым под кроватью Саши – маленький художник разочаровался в своем произведении, как и в ожидании папиного возвращения.

– Не начинай, Алиса, – отрезал муж, и на мгновение его маска соскользнула, обнажая холодное раздражение во взгляде. – Я работаю на нашу семью. Раньше ты это понимала.

Этот упрёк ударил больнее, чем пощёчина. «Раньше». Как будто это я изменилась, а не он предал всё, что было между нами.

Я вновь отвернулась к раковине, стиснув её края до боли, чтобы он не заметил, как дрожат мои руки. Раньше. Раньше я верила каждому его слову. Раньше я не знала про Дарью, про её «было божественно», про ласковые прозвища и тайные встречи. Раньше я была счастлива в своем неведении.

– Завтра у нас ужин с Сергеем и Мариной, – сказал Олег, снова проверяя что-то в телефоне, его большой палец быстро скользил по экрану, стирая, возможно, очередное сообщение от «Дарьи (работа)». – Не забыла?

Его деловой тон, словно он обсуждал график встреч с секретаршей, а не планы с женой, царапал слух. Сергей – его начальник, от которого зависело повышение, о котором Олег грезил последние полгода. А я должна была играть роль идеальной жены успешного менеджера.

– Нет, конечно, – ответила я автоматически, чувствуя себя актрисой в пьесе, которая вдруг поняла фальшь своей роли. – Я купила новое платье.

Я не стала говорить, что выбирала его специально для него – изумрудное, с открытой спиной, которое, как мне казалось, могло вернуть его интерес ко мне. Теперь эта надежда казалась жалкой и наивной.

– Хорошо, – кивнул муж, не отрывая взгляда от экрана. Синеватый свет телефона отражался в его глазах, делая их чужими и холодными. – Только не то синее, в котором ты была в прошлый раз. Оно слишком… простое для таких встреч.

Его слова впились в меня, как крошечные иглы. Синее платье было его подарком на нашу пятую годовщину. «Оно подчеркивает твои глаза», – сказал он тогда, обнимая меня. Когда же всё изменилось?