Провожу ледяными пальцами по подоконнику. Белоснежному, шероховатому, как моя жизнь.

Потому что начинать всё придётся с чистого листа. Но я не боюсь.

Нисколько.

Главное, чтобы Хмельницкий и его женщины оставили меня в покое. Даже странно, что от свекрови ни слуху, ни духу.

Притихла. Не к добру это явно.

− Машуль, я поддержу любое твоё решение, ты же знаешь. – Заботливые руки ложатся на мои плечи. Кутают.

Разносят долгожданное тепло по организму. Дарят умиротворение.

И я даже на секунду расслабляюсь. Начинаю думать, что всё и вправду не так уж плохо.

Я сильная. Я справлюсь. Смогу.

Вечером лежу в тишине, прикрыв глаза. Клонит в сон, но уснуть не получается.

Ева давно ушла, оставив меня в разрозненных чувствах. Не давила больше.

Но пищу для размышления дала.

Снова и снова перед глазами встаёт родное лицо супруга. Чувственные губы. Полуулыбка.

Его тёмно-зелёные глаза, полные отчаяния.

Его аромат. Тёплый, землистый, древесный.

Немножко терпкий. С тонкими нотками перца. От которых крышу сносило.

Хотелось прижаться сильнее…

Сквозь дрёму слышу, как открывается дверь. Тихие шаги. Скрип стула. И на тумбочку что-то опускается.

Думаю, что это зашла медсестра, чтобы проверить моё самочувствие.

Поставить заключительную капельницу перед ужином.

− Я в порядке. – Мямлю.

Не спешу открывать глаза. Переворачиваюсь на бок.

− Ну и хорошо, Машенька. – Слишком знакомый голос заставляет меня сразу же разлепить веки.

Бьёт по нервам.

Кромсает сердце.

Сон как рукой снимает. На лбу – испарина.

А свекровь, видя, какой эффект возымел её приход, улыбается. Криво. С издевкой.

Так, как будто уничтожить хочет.

− Вы? Как вы сюда попали? – Голос не хочет повиноваться. Хрипит ото сна.

А ещё мне отчего-то кажется, что свекровь, как никто другой, желает мне зла.

И её появление тут, в отсутствии Артёма – не случайность.

− Ну, деточка, мне и не нужно разрешение, - она взмахивает сушёной лапкой, унизанной перстнями.

Улыбается приторно. Снисходительно.

Как будто с детсадовкой разговаривает.

А в глазах – лёд.

Он проникает под кожу, закручиваясь маленьким вихрем. Разносит ворох мурашек по спине.

− Мне лишь нужно было сказать, что я – Хмельницкая и пришла навестить свою любимую невестку…

− Бывшую. – Моментально поправляю.

Уж слишком противно слушать эту лесть.

Смотрю на неё без страха. А ещё аккуратно сажусь к изголовью.

И подбородок вверх вздёргиваю.

− Да и титул «любимой невестки» явно носит другая. Так что можете не лицемерить.

− Приятно, что ты всё понимаешь, Маша. – Дарья Константиновна прячет улыбку.

Устраивается на стуле, сцепливая пальцы в «замок». Смотрит на меня как на вошь, по недоразумению попавшую в её поле зрения.

Которую просто необходимо уничтожить.

Затравить.

– В браке с моим сыном ты была менее сообразительна. Предстоящий развод пошёл тебе на пользу. Вон, даже мыслительные способности появились.

− У меня были хорошие учителя. – Шутливо склоняю голову.

Стараюсь улыбаться, но в душе просто кошки дерут.

И её слова, словно острые кинжалы, метко вонзаются в душу. Режут на части.

− Что ж, значит, всё идёт только на пользу. – Свекровь потирает руки.

Оборачивается. Бросает взгляд на ярко-жёлтый чемодан, стоящий в углу.

Мой. Тот самый, который мы приобрели для нашей последней поездки во Францию.

И как я сразу его не заметила?

− Я собрала твои вещи. – Сцепливает губы в плотную линию.

Прищуривается. Смотрит с вызовом.

− Если что-то забыла – сообщи, я привезу. Только прошу, никогда больше не появляйся в квартире моего сына. Там – Тая хозяйка. И ей будет слишком неприятно тебя видеть.