- Как?! – Лицо Казанского удивленно вытягивается. – Я думал, ты их подготовишь, ты же мать, тебя они послушают.

От наивности его суждений становится смешно. Конечно, он думал. Он всегда так делает - думает. Владлен был хорошим отцом, но это и не сложно, когда все заботы о детях лежат на другом родителе. Обо всех детях, включая его сына и мою Лену. Лёня никогда не задумывался, что с ними делать, чем кормить, как одевать, на какой кружок отвести, где взять на это деньги. И я не говорю про проблемы, с которым в принципе дети идут не к отцу, а маме, вроде ссоры с лучшим другом или первой влюбленности. Моему мужу доставались поделки, сделанные детьми со мной же и трепетное «я люблю тебя, папочка». Да, девочки обожали отца! Оно и понятно. Легко обожать того, кто щекочет, целует и дарит подарки, купленные мною же накануне. Чуть сложнее с тем, кто заставляет учиться, воспитывает, прописывает втык после родительского собрания и не пускает на лучшую в мире ночевку у лучшего в мире мальчика, куда вообще-то весь класс идет!

Так что да, Лёня отец хороший, потому что роль плохой мамы взвалила на себя я.

- Да, Казанский, они меня послушают, - соглашаюсь легко. - Но я не уверена, что в таком состоянии донесу им все верно. Ты же не хочешь, чтобы девочки во всем винили тебя?

- Они не станут!

- Конечно, не станут, потому что ты им все объяснишь правильно. Я в тебя верю.

На лице Казанского сомнения, вижу, как ему не хочется взваливать на себя эту проблему. А придется, я одна разгребать это не намерена. Чтобы хоть как-то вывести мужа из оцепенения, прошу:

- Лёнь, дай, пожалуйста, салфетку. Тушь потекла.

Лёня отворачивается, идет к другой части стола, как вдруг дергает ногой и принимается ругаться:

- Блин, это что тут такое мокрое? Тут кто-то что-то пролил?!

- Поздравляю, - равнодушно выдыхаю я, - твой Граф обоссался.

Муж недовольно хмурится. Наклоняется, шерудит рукой под столом, чтобы достать оттуда маленький пушистый комочек. Даже отсюда мне видно, как жалобно блестят его глаза.

- Ну чего ты? Испугался, да? Папа не будет тебя ругать. Наделал делов, такое бывает, ты же еще маленький.

Ага. Хоть маленький, а уже мужчина. Те тоже налаеют, а нам потом разгребать. Беру протянутые мне салфетки и принимаюсь убирать ими лужицу на полу. Не хочу, чтобы остался запах.

- Ты ведь заберешь собаку?

- Куда?

- Туда, куда собрался уходить.

Говорю тихо и уверенно, но так, чтобы не смотреть Лёне в глаза. Просто не вынесу этого – видеть и понимать, что уже все.

Казанский опускается на стул. Тот надсадно скрипит под его весом. Да, раскормила мужика. Думаю, его любовнице придется трудно, каждый день кашеварить такому борову. Я даже испытываю странное злорадство, когда представляю, что Лёня будет есть безвкусные салатики и доставку. Он ненавидит еду из доставки.

– Ну, как же? Карина, ты ведь несерьезно?

Он прижимает Графа не так крепко как раньше. А будто старается передать его обратно мне.

- Лёня, это твоя собака, - напоминаю мужу.

- Но она привыкла жить здесь. У нее здесь и миска, и лежанка, и пеленка. Ну, какой переезд?

- У тебя тут тоже, милый, были и миска, и лежанка, но это не помешало найти писю помягче моей.

- Карина!

От злости Влад сжимает кулаки. Граф пугается такой реакции и, соскочив с рук мужа, снова забивается под диван.

Ну да, я грубовата для изысканных манер Казанского. Ну, ничего, надеюсь другая окажется такой же возвышенной и нежной, мужу под стать.

- Ладно, я поняла. - Встаю на ноги, опираюсь рукой об стол, чтобы не шататься. У меня от нервов трясутся коленки и кажется, что вот-вот упаду. - Твоя собака это моя проблема. Не первая, так сказать.