Боже, как она страдает!

Еще никогда раньше она не отмечала праздники в одиночестве. Очень долго Карина брала ее к нам по выходным и праздникам. Лена, наравне с моими детьми, получала подарки. Мы сделали все, чтобы она не чувствовала себя здесь чужой. Потом, после университета, когда вместо угловатого, печального подростка я увидел роскошную женщину, то сам без Карининой подсказки позвал ее к нам отметить Новый год.

И Лена отказала, сославшись на знакомство с каким-то прыщом. Прыща звали Ромой. Нет, я не желал ему зла, тем более такой трагичной смерти, с другой стороны я всегда понимал – он не пара Леночке. Простой, не амбициозный, очень похожий на моего Тимофея, что бы он ей дал?

И вместе с тем я знаю, на что способен. У Лениных ног будет весь мир, и ей за это не нужно ничего делать.

Просто немного подождать.

Но это так трудно, особенно когда любимая женщина грустит.

«Котенька, я никогда не думала, как одиноко здесь без тебя».

«Ты будешь смеяться, но я смотрю наши фотографии и снова плачу, я такая сентиментальная».

«Господи, я так виновата перед Кариной, я просто не могу этого вынести! Любимый, если мы расстанемся? По крайней мере, пока ты не решишь все свои вопросы. Я не могу врать Карине, только не ей!»

« А потом, когда подумаю, что должна буду тебя отпустить, становится так тошно, что хоть в петлю».

«Смотри, какая я у тебя глупышка. Сама придумала – сама расстроилась».

И фото. Просто фотография заплаканного лица. Самого прекрасного, самого невинного, самого любимого лица любимой женщины.

Ее полные слез глаза смотрят мне прямо в душу, и меня ведет.

Да так, что я обосрался снова. В третий, финальный раз.

- Карина, я должен уйти. Извините, пожалуйста, все, но у меня дела. Вы тут ешьте, пейте. Карин, организуй ребятам праздник.

Слава Богу, я не пил, а значит, могу вести машину. Страшно представить, что пришлось бы ждать такси или водителя, которого я отпустил накануне. Иду к двери, еще не понимая, что именно сделал.

Что сказал. Кому. И при ком.

Господи, желание защитить Лену делает меня тупым и слабым. Я уже сейчас понимаю, какую глупость сотворил, но не могу остановиться. Внутренне умоляю Карину проявить мудрость, не раздувать скандал, впервые в жизни выключить базарную тетку и включить леди.

Но где жена, а где леди.

- Куда?! – Несется мне прямо в спину.

И я понимаю, что замять сцену не получится…

7. Глава 4

Единственное что я испытываю сейчас – благодарность к Лёниным гостям. Это люди другого сорта.

Кто-то рассмеялся и поблагодарил за качественный перформанс, кто-то придумал несуществующие дела и ушел, а кто-то ушел просто. Я не питаю иллюзий на тему того, что никто ничего не понял.

О нет.

Все всё поняли, выводы сделали, и когда надо, обязательно припомнят то, что ты сам захочешь забыть. Но об этом буду думать потом, сейчас просто смотрю на мужа и пытаюсь понять, кто этот человек?

Не Лёня, кто-то другой.

Отекший, мрачный, с глубокими морщинами на лбу он выглядит серьезным и вместе с тем потерянным, будто сам не верит, что только что сказал.

- Ты, наверное, хочешь поговорить, - первым не выдерживает Казанский. Оглядывает полные столы и грустно улыбается. – Черт, никто ж и не поел ничего, пропадет.

- Плевать.

Опускаюсь на первый попавшийся стул. Боковым зрением замечаю, как две официантки пытаются незаметно проскочить в дверь, не издав при этом шума. Хорошие девочки. Нужно будет отзвониться их руководству и поблагодарить. Но это потом. Не сегодня.

- Ты хочешь что-то узнать, - Леня садится напротив и мне так непривычно смотреть на него с этого ракурса. Всегда за ужином мы были рядом, а так чтобы глаза в глаза - не доводилось. Не пойму, он постарел или здесь что-то не то со светом? Кажется, я только сейчас заметила, что у Казанского седая макушка. И некрасиво заросли брови. Раньше, до того как открыть салон, я сама стригла и Тимоху и Лёню. И хорошо стригла, по крайней мере, брови не топорщились и не завивались в уголках, как сейчас.