— А из любви? — спросила я, заглянув ему в глаза. Мне так хотелось, чтобы это было правдой, но я боялась ошибиться. Боялась довериться окончательно. Даже после всех лет, проведённых рядом и одновременно врозь.

Никогда я не позволяла себе мечтать о том времени, когда смогу жить с ним в одном доме, спать в одной постели и не таиться.

Этого не случится. Никогда.

Как никогда я не узнаю, правда ли то, что он всё ещё привязан ко мне.

Эсмонд ничего не ответил. Музыка стихла, мой лорд поклонился и шепнул, что ждёт нашей следующей встречи.

Я тоже по нему соскучилась и решила не тревожиться по поводу его чувств. У Эсмонда было много возможностей предать меня, он же был рядом, несмотря на его уважение к Пенелопе Роуз, ныне маркизе Фэнфекс, матери чужого сына.

— Ваше величество, позвольте выразить вам признательность,  — произнесла его жена, тут же появившаяся рядом.

Тёплые янтарные глаза Пенелопы снова сияли счастьем, а в каштановых волосах не появилось седины, хотя я мстительно подумала, что она её просто закрашивает.

Слишком много испытаний выпало на наши доли.

— За что же, маркиза?

— За то, что вы уговорили его величество даровать моему Анкильду титул его сиятельства графа Виренейского. Мы с сыном благодарим ваше величество и будем молить Богов, чтобы они продлили дни вашего королевского правления.

Пенелопа сделала реверанс и с улыбкой отошла прочь. Да, она потеряла младшего сына, но старший наследник был реальной угрозой моему Гарнету.

Пока мой сын не стал королём. Потом для всех побочных ветвей, в том числе и для ребёнка Констанции, всё будет кончено. В плане посягательств на престол Лесного королевства.

— Лорд-канцлер, мне кажется, вы меня избегаете, — первой подошла я к Фарману, пока он любезничал с моими молоденькими фрейлинами. Наверное, находился в поиске новой жены.

— Что вы, ваше величество, я бы не посмел, — разномастный герцог улыбнулся так, как всегда делал это, когда ситуация требовала уклончивого ответа. Его даже прозвали при дворе «канцлер ни да ни нет».

— Пригласите меня танцевать?

— Боюсь, его величество это не одобрит. Я уже впал в немилость, король так посмотрел на меня, словно желает насадить мою голову на пику городских стен.

Мы оба взглянули в сторону короля и Констанции в ярко-жёлтом платье, сидящей подле него по левую руку. Они ворковали, смеялись, словно никого вокруг не видели.          

Герцог кланялся, обходил вокруг меня и говорил комплименты с улыбкой заядлого придворного сердцееда, но в глазах его была настороженность хищника перед раненой, но ещё сильной жертвой. Стоит ли нападать сейчас или подождать, пока время и окружение истощат её?

Я с улыбкой приблизилась к герцогу и прошептала ему на ухо:

— Думаете, что можете не выполнять своё обязательство? Уничтожьте её, как договаривались. Или я уничтожу вас.

Не дожидаясь ответа, я хотела отойти, но герцог преградил мне путь и подал руку, как приглашение на танец.

Заиграли весёлую музыку. Она настолько не соответствовала настроениям, витавшим в зале, что мне захотелось рассмеяться, удариться в слёзы, сделать что угодно, чтобы обратить на себя внимание короля. Сказать ему «я ещё здесь, и я борюсь за наших детей».

Но Анкильд не смотрел на меня. Только на неё, раскрашенную как гулящая ярмарочная детка. Констанция вмиг забыла, что она последний носитель «голубой крови маленького народца», теперь это была лишь шлюха, дорвавшаяся до власти и денег.

— Как вы хотите, ваше величество, чтобы она умерла? И когда?

— Вы слишком смелы канцлер? — спрашивала я, озираясь по сторонам. Все смотрели, никто не слышал.