У Селия глаза такие злые, что Анита замолкает, а Лайла соскальзывает с подлокотника и предпочитает отступить подальше.

– Что, Анита, он тебе нравится? – почти угрожающе.

– Ну... просто все веселятся, отпустила бы его с нами, а то сидит тут...

– И пусть сидит, не твоё дело, поняла?

– Простите, господин, – кивает Анита и тоже быстренько ретируется. Ты не смеешь меня трогать без разрешения Тали, я тебе ничего не делаю.

– А что, – интересуется невысокая дико рыжая девка, которая танцевала с Халиром и сейчас от него не отлипает. Глаза такие... нахальные, бесчеловечные совсем. Интересно, ты теперь все не голубые глаза будешь бесчеловечными считать? – Ямалита действительно так с ним носится? Разодела как – дороже тебя, Халир, выглядит.

– Дороже? – хмыкает Халир. – Прицениваешься, что ли?

– Дразнюсь, – хлопает глазками. – Не нравится мне, как ты на неё смотришь. И так на Тарине не дождёшься, прилетаешь – и давай под все юбки заглядывать. Вот возьму тебя в мужья – будешь знать.

– Дорогая, я не готов ещё, пощади, – смеётся Халир.

– Предупреждаю, только попробуй к ней пристать!

– Да что ж я буду дорогу другу перебегать, – подмигивает Селию.

– А ну поднимайся с кресла, – заявляет Селий. Смотрю на него. – Наглеешь?

Тянет мою голову, Халир хватает поводок.

– Что тут происходит? – голос Свеллы.

– Раб не слушается, – поясняет ее дорогой брат.

– Раб? – смотрит на меня подружка Ямалиты, ожидая разъяснений.

– Госпожа велела сидеть и ни с кем не разговаривать, – поясняю.

– Селий, отстань от него, Литу снова разозлишь. Дался он тебе.

– Твой брат неравнодушен к постельным мальчикам, – ухмыляется Халир. Селий смотрит на него с возмущением:

– Кто бы говорил!

– Да шучу я! – хлопает по плечу. – Но ты и правда слегка помешался на этом рабе. Какая тебе разница, как с ним развлекается Ямалита?

– С каким-то рабом развлекается, а... – Селий вовремя прикусывает язык, но, похоже, все успевают понять, что он хотел сказать.

«А ещё завидовал тебе ужасно, рассчитывал занять твоё место в моей постели.»

Это она ему отказала, что ли? Вот дурак, не могу улыбку сдержать.

– Чего лыбишься? – Халир, садится на подлокотник. Молчу. Нельзя мне разговаривать. Хотя ох как хочется сказать.

Наклоняется, произносит тихо:

– Ты, тряпка постельная. У тебя ж, наверное, до хозяйки и хозяева были? Можешь себе представить, что мы с тобой сделаем – только повод дай. Попробуй ещё раз ухмыльнуться или глянуть косо – рабыне в борделе позавидуешь. А повод, знаешь, и по дороге в сортир заработать можно. Чтобы смотрел в пол, к господам только на коленях обращался и чтобы первые твои слова были, когда тебе разговаривать разрешат, – слова извинения, ты понял?

Молчу, толкает меня в затылок – чтобы кивнул. Вокруг зрители собираются, не понимают, что и почему происходит, но всё равно интересно... Как обычно. Ненавижу.

Халир поднимается, переглядывается с Селием, нехорошо так. Осознаю, что в сортир мне лучше не ходить.

– Всё в порядке? – приближается Ямалита.

– Это вы, прекрасная леди, своего раба в кресло усадили и молчать заставили? – растекается Халир.

– Что-нибудь не так? Антер?

– Всё в порядке, – отвечаю.

– Ну... – Селий мнётся, а минуту назад совсем не так разговаривал, не такими сладкими глазами смотрел. Дерьмо. – Кресла вообще-то для гостей, а не для рабов.

– Прости, Селий, что оскорбила твоё кресло, – усмехается хозяйка.

– Ну что ты, Ямалита, просто я удивился, увидев его здесь, но если ты так хочешь – пусть сидит.

– И дальше наглеет, – вставляет Халир.

– Наглеет? – переспрашивает хозяйка. – Я же ему говорить не велела.