Отворачиваюсь. Снова дёргает.

– Селий, чего ты дрыгаешься?

– Это твой раб крутится, – заявляет, возвращая мне давешнюю наглую ухмылку. Что-то уже и отвечать на неё не хочется.

– Не обращай на него внимания.

– Ну ладно, – соглашается белобрысый. – Ты сегодня очень красивая. Не передумала ещё?

– Насчёт чего?

– Ну помнишь, о чём мы говорили? Ты подумать обещала.

Так недвусмысленно он это произносит, что и дурак понял бы, о чём она обещала подумать. А я-то радовался, что отказала.

21. 21

Тамалия

Фу, руки у него как потеют, не знаю уж, от волнения, или по жизни потные, хоть платье выкидывай. Стараюсь не смотреть на Антера. В какой-то момент ощущаю, что не могу справиться со слезами, на секунду склоняю голову к плечу Селия, чтобы никто не увидел.

Беру себя в руки, поднимаю, этот уже надумал что-то, не обольщайся! Губы подставляет, да, сейчас, начну целовать тебя, всю жизнь мечтала. Делаю вид, будто не замечаю.

Начинает что-то к Антеру иметь, пытаюсь как могу отвлечь, бедный мой Антер, всё, ни с кем больше сегодня не танцую! Боже мой, что же ты должен чувствовать, родной...

Снова в мою постель ломится, кобель, делаю вид, будто не понимаю намёков. Водит руками по талии – сейчас дёргаться начну. Пытается притянуть к себе, пытаюсь не поддаться, ещё немного, урод, и устрою скандал, что ты приставал! Здесь за это могут даже аристократу хорошо засветить, только вот не хочется ни с кем отношения портить. Мамаша твоя вон какая акула.

Цепочка вдруг напрягается, смотрю на Антера – зубы сжаты, тело напряжено, зрачки огромные, не удерживается, стонет, пошатывается... Ах ты скотина, пока я с ним тихо боролась, он рукой к моему пульту добрался!

Отскакиваю, едва удерживаюсь, чтобы не дать по морде. Дрянь.

Антер тяжело дышит, Селий начинает извиняться:

– Прости, я случайно зацепил, не заметил... Какой я неловкий...

Окидываю его взглядом, отворачиваюсь. Бросается ко мне:

– Ну Ямалита... извини... Давай ещё потанцуем!

– Не буду я с тобой танцевать, – отвечаю сердито. – Пока ловким не станешь.

Смотрю на Антера. Отворачивается. Половина взглядов на нас остановилась, понимаю, что не могу даже просто обратиться к нему, хотя нестерпимо хочется броситься... Милый мой, как же паршиво вышло... Тяну за цепочку, идёт за мной. Не могу понять, доволен Селий или раздосадован. Козёл.

Плюю на всех, направляюсь к морю. Разозлились мы.

Волны бьются о берег, море здесь странного цвета, красноватого слегка, хотя вода безопасная, слабосолёная. Какое-то время встречаются другие гости, прогуливаются, разговаривают по двое-трое, иду дальше, ещё дальше. Антер сзади, молчит. Убить готова Селия! И себя заодно.

Нахожу какую-то искусственную, обсаженную цветами горку, внутри которой спрятана укромная скамейка. Да уж, не лучшее место для посиделок с рабом, зато никто не увидит и незамеченным не подберётся.

Сажусь, тяну Антера, пытается опуститься на землю – еле успеваю указать на скамейку. Молчит. И что вот ему сказать? Тоже молчу. Не знаю.

– Больно? – интересуюсь, наконец. Молчит.

– Антер...

– Что, госпожа?

– Я спрашиваю, больно? Как ты?

– Как вам будет угодно, госпожа.

– Антер! Пожалуйста...

Голос срывается. Что «пожалуйста», что?

Отворачиваюсь. Произношу тихо:

– Пожалуйста, извини меня.

– Что вы, госпожа.

– Я не хотела, чтобы так получилось. Я вообще не хотела... с ним танцевать.

– И кто вас заставил? – не удерживается. Смотрю на него:

– Просто обещала. Но больше я с ним танцевать не стану. Вообще ни с кем сегодня не стану танцевать!

Беру его руку, напрягается.

Отпускаю. Отворачиваюсь. Пойти, что ли, в море утопиться...