Поместье Алмура возвышалось на высоком холме, вокруг которого красовался заснеженный сад, причудливо украшенный светящимися даже днем гирляндами.

— Почти Новый год, — пробормотала я и, увидев непонимание на лице Бэдфорда, пояснила: — Это такой праздник в моем мире, когда украшают деревья и все дарят друг другу подарки. У вас разве нет ничего подобного?

— Нет, — покачал головой мужчина. — Эти украшения никак не связаны с празднованиями. Рьен Алмур просто очень творческая личность и любит нестандартные подходы к красоте. Этот сад одно из его первых детищ, летом местный бомонд очень любит устраивать здесь балы, а Алмур обожает их внимание.

Мое воображение нарисовало местный аналог Пьера Кардена, который в свободное от пошива одежды время занимается ландшафтным дизайном и организацией вечеринок.

Карета тем временем начала медленно взбираться в гору к особняку, а нам навстречу потянулась длинная вереница из карет, одна богаче другой.

Когда мы поравнялись с одной из них, кучеры обменялись парой фраз.

— Хозяин, — наш возничий остановил экипаж и спрыгнул с козел, — говорят, там, наверху, сегодня не принимают. Может, нет смысла загонять лошадей?

— Нас примут, — ни мгновения не сомневаясь, ответил Рассел. — Езжайте.

Стоило карете возобновить движение, как заговорила я:

— Рьен Бэдфорд, а вы уверены? Все же проехавшие мимо кареты выглядели очень богато, не чета нашему наемному экипажу, наверняка там был кто-то из дворцовых вельмож, возможно, даже из членов вашего дома. И раз их не приняли, то и у нас шансов нет.

— Как раз у нас их больше всего. Я знаю Алмура больше пятнадцати лет, и он мне должен, так что не посмеет прогнать с порога.

В это очень хотелось верить, но уже перед самым въездом на придомовую территорию мы уткнулись в наглухо запертые ворота.

— Хозяин сегодня не принимает, — отчеканил старый привратник, глядя на кучера. — Разворачивайтесь.

Рассел чуть оттянул занавеси в сторону и зыркнул своим фирменным магическим взглядом на стражника:

— Передайте рьену Алмуру, что прибыл Рассел Бэдфорд со своей спутницей. И быстро! Мы не хотим ждать.

Привратник вытянулся в струну и даже закивал на ходу, так спешил поскорее исполнить поручение.

Я же смотрела на все это не очень одобрительно:

— Вам не кажется, что это перегиб, рьен Бэдфорд?

— Что именно? — не понял он.

— Воздействие. Бедняга рискует переломать себе ноги из-за вашего каприза. Ему же лет девяносто на вид, он может умереть! Неужели нельзя было просто поговорить с ним обычными словами?

— Это медленно, а мы и так потеряли время в дороге, — не внял моим словам мужчина.

И я была в корне с этим не согласна.

— Но все же? Разве вас не учили, что большая сила — это большая ответственность? — я говорила словами из «Человека-паука», но правильнее ничего на ум не приходило. — Ведь одно дело, когда вы помогли Томпсон справиться с шоком. Это был поступок во благо, но сейчас каприз, да и только.

— Вы решили мне прочитать лекцию о морали? Тут в карете? — изумился Рассел. — Впрочем, я все больше убеждаюсь, что вы и в самом деле не лжете насчет другого мира. В нашем вас бы казнили за такое мировоззрение еще в отрочестве.

— Вот еще… за что? — всплеснула руками я.

— За подрывы устоев. Я же уже объяснял, в нашем мире все знают свое место. Каждая деталь там, где нужно, чтобы механизм работал. Любой часовщик скажет, что стоит пружине лопнуть — и стрелки не пойдут.

— И к чему этот экскурс в механику?

— К тому, что дом Вивьерн — это и есть часовщики нашего общества. Ментальная магия — ключ для завода. Пока мы контролируем процесс — в обществе порядок. И совершенно очевидно, что часовщик может себе позволить чуточку больше, чем какая-то шестеренка. Пусть даже это будет легкий каприз.