— Да, он такой, особенно когда дело касается его сына, — не стал противоречить ей Рассел.

Я промолчала: если Бэдфорд не говорил рьине правды, то и мне не стоит.

На волне денежной эйфории Томпсон выделила мне еще один комплект постельного белья и пуховое одеяло в связи с наступающими холодами. Столь мрачный погодный прогноз я восприняла скептично, по моим меркам местная погода вполне соответствовала сентябрю, и, кажется, даже наступило бабье лето.

Но сегодняшним утром, проснувшись, за окном обнаружила снег.

— Приплыли, — мрачно пробубнив себе под нос, я перевела взгляд на летние туфли. — Это вам не солнечная Турция.

Пора было решать обувной вопрос, и я полезла в карман старого обшарпанного платья и достала последние деньги.

Четверть льина. Негусто, но если найти хорошую распродажу или барахолку, могло хватить на пусть и не новые, но теплые башмаки. Просить же денег у «папика Бэдфорда» мне совесть не позволяла. Я и так ощущала себя не пойми кем, проедая чужие харчи.

К завтраку Рассел не спустился, и с вопросом я обратилась к Томпсон.

— Уважаемая рьина, — вкрадчиво начала я, — вы не могли бы мне помочь…

— Что надо? — перебила она. — Давайте уж без вот этих расшаркиваний. Сразу к делу.

— У меня нет обуви, и я бы хотела купить себе что-то. Но денег не так много. — Тут я решила, что смущаться нечего. Томпсон явно понимала: местной валюты у меня кот наплакал. — Четверть льина. Где в городе есть доступные распродажи?

У старушки глаз дернулся. Нервно так.

Она набрала в рот побольше воздуха, и я даже голову в плечи втянула, приготовившись к очередной тираде о нищебродках на ее попечении. Но…

— БЭДФОРД!!! — раздалось от нее и эхом отразилось от каждой стены.

Тут уж глаз дернулся у меня — слишком похоже прозвучало на «ИГО-О-ОРЬ» из пресловутого уральского шоу.

— БЭДФО-О-ОРД!!!

— Может, не надо? — умоляюще прошептала я.

Томпсон посмотрела так, что «надо Федя, надо» стало очевидным.

В дверях показался рьен, заспанный, но уже облаченный в брюки и рубашку.

— Что случилось? — судорожно спросил он. — Опять кого-то убили?

— Нет, но лично вы очень близки к состоянию трупа, рьен, от моих рук. — Томпсон была грозна и опасна, как триста тонн тротила. — Ваша девочка мерзнет! И как вам только не стыдно!

— Какая девочка? — не сразу понял он, а я опустила глаза в пол.

Очень хотелось провалиться сквозь землю.

— Вот эта, — рьина ткнула в меня пальцем. — У нее одно платье, и то мое. Нет ни одной шляпки на выход, я уже молчу о сумочках. А обувь — одни слезы.

— Хм… — невнятно пробормотал Бэдфорд, словно впервые про это задумался.

— Нет, я все, конечно, понимаю, — продолжала отчитывать его Томпсон. — Все ваши предыдущие хм… «дамы» просто предпочитали брать с вас деньги и занимались гардеробом сами. Но здесь особый случай. Анна, скажите, вы знаете имя хоть одной модистки в городе?

— Нет, — едва слышно пробормотала я, сползая все ниже и ниже по стулу. — Рьина Томпсон, ну зачем? Я же просила просто адрес рынка… Или магазина.

— Рынка… — Томпсон поднялась из-за стола, с шумом отодвигая стул. — Знаете ли? Живете содержанкой, так будьте добры соответствовать содержанке не кого-то, а самого Рассела Бэдфорда! Мое имя и так полоскают вместе с вашим, так пусть лучше обсуждают, какие на вас шикарные наряды! И завидуют!

Она подняла указательный палец вверх.

— С этого места поподробнее, пожалуйста, — куда более заинтересованно, чем раньше, влез в разговор рьен. — Где и что полоскают? Откуда вообще кому-то известно имя рье Батори?

— А вот! — Жестом фокусника Томпсон достала из передника газету. — Утренняя пресса! На первой полосе!