— А что я должен сказать? — вопросом на вопрос ответил Бэдфорд. — Что я раздосадован вашим ко мне отношением? Думал, мы более близки с вами, рьина Томпсон. После стольких-то лет под одной крышей… Обидно.

В голосе послышались смешливые ноты. Угрозы хозяйки Рассела, похоже, ни капли не пугали, либо тут было что-то еще, а потому я жевала молча и слушала дальше.

— Требую повышения арендных выплат, — отчеканила женщина. — Мы с вашим отцом договаривались на одиночное проживание. Но раз у вас периодически задерживаются «некоторые особы», из-за чего я не могу сдать оставшиеся комнаты…

— Почему не можете? — перебил ее Бэдфорд. — Подайте объявление в газету.

— И что?! — Рьина оставила чашку и скрестила на груди руки. — Вон оно сидит, мое объявление в газете. Ест глазунью в моем платье…

— Мне раздеться? — не выдержала и встряла в разговор я.

— Рурк упаси! — всплеснула руками Томпсон. — Я не об этом. Подавая объявление в газету, я надеялась, что явится мужчина, желательно военный, в идеале контуженный, глухой или слепой. Чтобы молчал о проделках рьена Бэдфорда. Не пускал по городу слухи! Прошлогодний скандал лишь недавно утих!

Кажется, старушка опять начинала распаляться и вместе с тем распалять мое любопытство.

То, что Рассел был опальным, я и так понимала, но вот что за намеки отпускала Томпсон, пока непонятно.

— Что за скандал? — живо спросила я, пока тему не перевели. — Неужели что-то более ужасное, чем прогулка со шлюхой-оборванкой?

Старушка посмотрела на меня искоса и тут же опустила взгляд. Мол, опять проговорилась невзначай. Только интуиция подсказывала — не просто так она упоминает о предыдущих «соседках» рьена.

— Это не тема для разговора за завтраком, — ответил Бэдфорд. — И мы уже опаздываем. Собирайтесь, Анна. Мой брат не любит ждать.

Он отставил стул резче, чем следовало, вышел из-за стола и стремительно покинул столовую; его примеру последовала и рьина: бурча что-то о немытой посуде, направилась к дверям.

Но я не выдержала, вскочила и догнала ее, хватая за локоток:

— Я не дура, госпожа Томпсон, — шепотом произнесла я. — Чего вы добиваетесь? Что за намеки? Неужели так не терпится выжить меня отсюда?

— Выживать? Зачем? Вчера я все взвесила и решила — оставайтесь, но за повышение оплаты. — Улыбка поползла по узким губам. — Если бы я хотела от вас двоих избавиться, могла бы сделать это одним махом. Просто не дала бы вам платье. Вы бы, милочка, отправились во дворец в рванье, и тогда разозленный король вряд ли дал бы деньги Бэдфорду на оплату очередного года в моем доме.

— Значит, дело только в льинах? — уточнила я.

— Только и всего, — кивнула Томпсон, мягко высвобождая руку из моего захвата. — И больше не смейте меня так хватать. Я прощаю вам подобное в первый и последний раз.

Она гордо вздернула подбородок, крутанулась на каблуках и вышла в холл.

— Постойте, — все же окликнула ее я. — Так что за скандал?

Томпсон медленно обернулась, и лукавая улыбка сползла с ее губ:

— Предыдущая содержанка Бэдфорда — одна певичка из варьете — забеременела и рассчитывала на свадьбу, законный брак. — Рьина достала из передника платок и промокнула уголки глаз. — Бедняжка потеряла плод, и рьен выгнал ее. Девочке ничего не оставалось, как пойти в газеты… Ведь он обесчестил ее…

— Певичка, варьете, обесчестил? — повторила я, пропуская все это сквозь призму собственных знаний о подобных натурах. — Что-то сомнительно.

— А вы не сомневайтесь! — уверенно ответила Томпсон. — Я свидетель. Девочка так страдала. Так страдала. А как рыдала, когда он выкинул ее вещи на улицу, все повторяла, что она не хотела, что жизнь ей не мила. А Бэдфорд — чудовище! Ни один мускул не дрогнул. Так что вы не шибко рассчитывайте на его доброту, рье Анна. Сегодня он с вами, а завтра потеряет интерес — и вы окажетесь на улице, как ни молите о милости. Поверьте моему слову.