В спину получаю ухмылку вместо привычного рыка, и, расправив плечи, гордо иду на выход. Протест? Внутренний, маленький, жалкий, но он.

Нас встречает представитель компании и сразу везёт в офис. Дальше следует видео-экскурсия по цеху, изготавливающему нужные нам комплектующие, потом обсуждение деталей первой поставки, подписание договора и огромного количества приложений, и уже к вечеру мы попадаем в гостиницу. Уставшие, замотанные, неспособные на какие-либо эмоции. По крайней мере я.

— Завтра едем на завод, — вяло взмахивает рукой босс, прислоняя карточку к замку номера. — Встречаемся в десять на первом этаже.

— Спокойной ночи, — мычу, открывая соседнюю дверь и ныряя в прохладу кондиционированного воздуха. Чисто, прилично, дорого-богато.

Постояв под прохладными струями воды, падаю на большую кровать и берусь за телефон. Отправляю сообщение папе, что долетела нормально и собираюсь спать, переписываюсь с Машкой, делясь впечатлениями о Гамбурге, о немецких партнёрах, о чудесном преображение дикого медведя в плюшевую игрушку.

Утрирую, конечно. До пушистика там далеко. Иногда, звериные повадки проскакивают. То оскал прослеживается в улыбке, то во взгляде что-то ненормальное горит, то предплечье ноет от захвата, то в командах слышится рычащий звук.

Машка предлагает присмотреться к начальнику, пофлиртовать и соблазнить, на что я описываю его супругу и поясняю, что не хочу быть очередной Элеонорой. Для меня подло связываться с женатым мужчиной и становиться причиной развала семьи. Какие бы чувства не обуревали к нему, а относительно чАдова никаких чувств кроме страха нет.

Попрощавшись с подругой, выключаю свет и собираюсь спать, но меня отвлекает сигнал входящего сообщения. Думаю, что Мария чего-то забыла сообщить, но на экране номер Семёна. Долго не решаюсь потянуть за конверт, но всё же сдвигаю иконку.

«Натравила на меня своего бешенного отца? Тебе дорого обойдётся твой длинный язык, Настя».

13. Глава 13

Отбрасываю от себя телефон, как ядовитую змею, исподтишка укусившую за руку. Ладонь жжёт, тело потряхивает, по щекам расползается жар. Папочка, зачем ты полез к нему? Ну увидел там постороннюю девку, ну ударил ему словесно. Ты же можешь таким словооборотом огреть, что сморщиваются не только уши. С тобой же рядом была Марта. Почему она не остановила тебя?

Марта. Спохватываюсь, что можно ей позвонить, выяснить подробности, расспросить о последствиях, предупредить об угрозах Семёна. Но потом вспоминаю её любимую фразу: «Не лезь. Мы лучше знаем», и отбрасываю порыв пообщаться с ней.

Караваеву не отвечаю. Какой смысл. Он только и ждёт пока я втянусь в перепалку, чтобы посильнее укусить и побольше вытребовать. И как я раньше не замечала его склочность и мелкую мстительность? Ну получил ты по роже. Не просто же так. Заслужил, поступил как последняя сволочь, предал, обманул, нарушил свои же клятвы.

Хорошо помню, как он бил себя в грудь, обещая отцу сделать меня счастливой. Говорил, что будет на руках носить, пыль сдувать, обеспечивать. Конечно, папа не поверил ему и вечером требовал бросить прохвоста. А я… Я считала, что лучшей партии мне не найти, ведь Сёма щедро бросал пыль в глаза и профессионально навешивал лапшу на уши.

Да и авторитет отца на тот момент сильно поблёк с появлением Марты. Не спорю, мужем он был замечательным, что для мамы, что для второй жены, а с отцовством получилась накладка. Не справился, не потянул. Кое-как выволок на вложенном матерью и дедом, а когда запас кончился, просто отстранился.

И дело не в деньгах. Их папа всегда умел зарабатывать. Золотые руки, деревенское упорство, чисто мужское упрямство. Лопатами, конечно, не черпали, но на всё необходимое хватало. А вот с эмоциями, с обычными отцовскими разговорами, с похвалой, необходимой подростку, чтобы не чувствовать себя бесполезной, у него возникли проблемы.