Выключаю ноутбук, поднимаюсь из кресла, тянусь и прогибаюсь в спине, разминая затёкшие мышцы. На часах половина одиннадцатого вечера, а мне ещё добираться домой чёрте сколько. Закрываю кабинет и иду по полумраку коридора. В офисе тишина, из-за дверей не проникает ни звука, кроме одной — откуда раздаётся голос Чадова.

— Лол, ну что за претензии? Нет, я с вами не поеду. Объясни Полинке, что у меня крупный контракт. Не начинай, Лол. Мы давно обо всём договорились. Я не могу разорваться. Если тебя что-то не устраивает, ты знаешь к кому обратиться. А накручивать на вилку мои мозги не нужно!

Медведь переходит на рык, и я спешу убраться отсюда, пока не попала под горячую оплеуху. Иду на цыпочках, пытаюсь перемещаться тихо, но видно у зверя отменный слух.

— Ты чего здесь делаешь? — летит в спину, и мне ничего не остаётся, как замереть на месте и, не делая резких движений, развернуться.

— Работала, — испуганно отвечаю.

— У тебя с русским языком проблема? — язвит, оскаливаясь. — В договоре чёрным по белому написано о нормированном вне деловых поездок времени. Рабочий день заканчивается в пять часов. Почему ты ещё в офисе?

— На файлах стояла пометка «срочно» — включаю овечку Долли, заламывая за спиной руки.

— На заборе тоже написано… но ты же на него не прыгаешь! — рявкает чАдов, приближаясь ко мне. — Если у меня возникает острая необходимость в каких-либо документах, то я лично уточняю что сделать срочно. Поняла?!

Киваю болванчиком и пячусь назад, пытаясь не допустить сокращения расстояния между нами. Бесполезно. Мои три шажка укладываются в его размашистый один. Через короткое мгновение я оказываюсь впечатана в стену, а начальник нависает надо мной.

— Что ж вы бабы за дуры, — выплёвывает в лицо, добавляя смачное ругательство. — До дома как собираешься добираться?! Ладно, если бы жила рядом, а то окопалась в криминальном районе, где одни торчки и бухари!

— Я раньше ближе к центру была, но, разойдясь с мужем, пришлось переехать туда, — не знаю, зачем оправдываюсь, стараясь не заплакать. То ли от давления, прущего от этого мужчины, то ли от обиды, что он со мной так общается. Ведь Варя с пеной у рта доказывала, что «Алексеич просто душка».

— А муж куда перебрался? — интересуется, прожигая во мне дыру.

— Остался в нашей квартире, — тихо произношу, всхлипывая. — Живёт там с любовницей.

— Малахольная. Даже замуж за нормального мужика не могла выйти, — вздыхает и отодвигается от меня, как будто противно стало рядом стоять. — Пойдём, отвезу тебя.

Хочется взбрыкнуть, крикнуть, что от тоже не тянет на нормального, гордо метнуться в темноту, послав его в жопу, но на плечи тяжестью наваливается весь пройденный день, и бодаться, отстаивая свою честь, сил нет. Ощущение, что окончательно сдулась от его последних слов. Малахольная, не умеющая разбираться в людях и доверяющая всяким ушлёпкам.

Мы успевает тронуться, забравшись в душный салон, и сразу ожиревшие тучи прорывает потоками ледяной воды. Они гулко стучат по крыше, водопадной стеной ползут по стёклам, пузырятся на ещё неостывшем асфальте и бурлящими воронками устремляются в сливные решётки. Как моя жизнь, рухнувшая с небес и растёкшаяся по дну сточной канавы.

Этот конец рабочего дня в точности повторяет прошлый. чАдов глушит движок, вываливается из машины, молча следует за мной до квартиры, нетерпеливо топчется, пока я воюю с замком, и раздражённо сопит, оглядывая кусок коридора, попавшего на глаза через открытую дверь.

— Завтра не опаздывай. В восемь должна сидеть на своём месте, — бурчит вместо прощания и исчезает на лестнице.