— Папа? — осторожно вступаю в разговор. — Ты чего с ним сделал?

— Ничего непоправимого, — бурчит отец, снизив тональность. — Нос подправил и челюсть выбил. Ну, может, ещё пару рёбер сломал. Полежит в больничке и подумает. Давно он шляется по бабам?

— Не знаю, пап, — всхлипываю, но теперь не от боли, а от страха за отца. Сёма оказался такой подлой скотиной, что легко может написать заявление в полицию. — Застала их в свой день рождения, вернувшись пораньше.

— Почему мне не сказала? — слышу обиженные нотки. — Я бы его давно на ремни раскромсал.

— Не хотела тебя вмешивать, — оправдываюсь и сглатываю соль. Папа такой. Сколько бы Марте в рот не смотрел, но в обиду меня никогда не давал. — Да и потерялась немного от шока.

— Где ты живёшь? — смягчается папа, сопя в динамик как ёж. — Приезжай к нам, дочь. Твоя комната свободна.

11. Глава 11

— Нет, пап, — как бы мне не хотелось вернуться в родную квартиру, где прошло моё детство, я отказываюсь. Не представляю своё пребывание в круговороте, подчинённом Марте. — Пора учиться существовать самостоятельно.

Если разложить мою жизнь на куски, то осознанного промежутка там не было. Сначала всё подчинялось маме и её родителям, потом неумелому правлению отца, следом давление и разворот со стороны мачехи, и побег от них в объятия Сёмы.

Выбрала бы его, останься жива мама? Вряд ли. Это у моих родителей была любовь с первого взгляда, я же глупо доверилась тому, кто подставил плечо и пообещал сделать меня счастливой. На тот момент я уже забыла, что такое полноценное счастье. Отсутствие мамы, подростковый максимализм, разочарование в отце, а впереди вынужденное занятие нелюбимой профессией.

К Семёну у меня были страсть и влюблённость, как у любой девчонки к своему первому мужчине. Потом, оказавшись за ним замужем, почувствовав ответственность за уют и семейное гнёздышко, я развивала в себе более глубокие чувства, за неимением альтернативы. Не возвращаться же к папе, противившемуся этому браку.

— Ты у Машки осела? — допытывается отец, а на заднем фоне слышатся мученические стоны. Скорее всего Семёна, пришедшего в себя.

— Переехала в свою квартиру, — морщусь на слове своё. Кажется, сделай там ремонт, обставь новой мебелью, завесь окна красивыми шторами, эти стены всё равно не станут моими. — Приведу её потихоньку в порядок, заведу кота, чтобы встречал меня по вечерам с работы.

— Давай помогу с ремонтом, — оживляется папа. — Ты же знаешь, что я в этом спец.

— Хорошо, поговорим об этом когда я вернусь из командировки, — соглашаюсь, собираясь проститься с родителем и закончить с сегодняшней работой.

— С каких это пор учителя ездят по командировкам? — хватается он за информацию, а я протяжно выдыхаю, понимая, что завязла в телефонном разговоре надолго. И так не вовремя.

— У меня новая работа. Устроилась переводчиком в крупную компанию. В четверг лечу в Германию, — коротко отчитываюсь, ковыряя ногтем скол на ребре столешницы. — А сейчас я вынуждена закругляться. Надо обработать большое количество документов.

— Удивила, дочь, — ухмыляется папа. — Береги себя и не пропадай.

Отец сбрасывает вызов, а я обдумываю произошедшее. Нужно ли мне съездить к Семёну, чтобы уговорить его не обращаться в полицию? А с другой стороны, пусть отец сам разбирается. В конце концов, Караваев всегда его побаивался.

Выбрасываю всё из головы и возвращаюсь к незаконченному файлу. Когда последний с пометкой «срочно» отправлен Юрию Алексеевичу, в окне уже властвует темень. Если бы не фонари, освещающие стоянку и тротуар, можно было б назвать её кромешной. Тяжёлые тучи затянули небосвод, поглотив собой тусклые звёзды и обгрызенную половинку луны.