И всё же юноша, откусывая только что сваренный баоцзы [1] , опять задавался вопросом о происхождении, ставшего привычным для него огонька, каждый раз прогоняющего тьму и наваждение.

С детства Сяо Ту, вновь же, оправдывая своё имя, был скромным, добрым, послушным и боязливым мальчиком, никогда не отличавшимся особой силой, а скорее наоборот, хрупким телом и утончёнными чертами. А главное – он был очень доверчивым, за что ни раз получал наставление от брата. Что же до самого брата, то Да Сюн оправдывал данное имя ему.

Такой же большой и сильный, как медведь. Справедливый и добрый. Никогда бы он не обидел никого, пусть даже курицу, купленную к новогоднему столу.

Вспоминая брата, Сяо Ту невольно улыбался, чувствуя, как одновременно тепло и больно ему становилось на душе. В такое время он вновь брал в руки флейту, прося Небеса о том, чтобы в следующей жизни снова стать младшим братом Да Сюна.

— Вот увидишь, брат, я стану писарем, тогда тебе не нужно будет беспокоиться обо мне и родителях. Ты будешь мной гордиться!

Прямо перед носом что-то пролетело. В недоумении Сяо Ту замер. Из открытой двери гостиного двора послышались склоки и брань, а затем появился какой-то господин в расстёгнутой одежде:

— Место, пропитанное энергией несчастья! — он плюнул в сторону заведения.

— Посторонись! — внезапно кто-то закричал за спиной, и Сяо Ту в последнее мгновение отпрыгнул от бегущего на него, с гружённой мешками тележкой, работяги.

Отпрыгнул он достаточно далеко, но, приземлившись, подвернул ногу, и упал, выронив и флейту, и, к великому сожалению, недоеденный баоцзы.

— А я говорил! — получил подтверждение своим словам господин, — Вокруг сплошная энергия несчастья! — и широким шагом направился прочь.

За ним выбежала женщина, одетая довольно дорого и красиво:

— Господин! Господин! Зачем же Вы вот так уходите?

Однако, мужчина даже не обернулся.

Женщина же, наконец, обратила внимание на лежавшего на земле Сяо Ту:

— Ох, что же ты лежишь?

— Я… телега… — начал сбивчивое повествование юноша.

Добросердечная женщина поспешила помочь ему подняться:

— О, Небеса, какое несчастье… Скорее, пойдём внутрь, я тебе помогу, одежда совсем испачкалась.

Сяо Ту отряхнулся и, собрав пожитки, поклонился:

— Благодарю Вас, госпожа!

Он старательно протёр рукавом бамбуковую флейту. Навес ящика, оказалось, треснул, ну а баоцзы…

— Ты не из столицы? — обратилась к нему женщина.

— Нет, госпожа, из Ганьсу.

— Прости, — казалось, что сопереживала она искренне, — Музыкант? Могу дать тебе работу.

— Боюсь, я слишком плохо играю…

— Ну пойдём, пойдём.

На первом этаже располагался большой ресторан. Однако ранним утром он, конечно же, пустовал. Сяо Ту подумал, что, и, вправду, было бы неплохо, если бы он мог поработать хотя бы день в таком дорогом заведении. А если бы год, то ему хватило бы сбережений не только на собственную свадьбу, но и на приданное всем четырём сестрам!

Пройдя красивый зал, они поднялись по лестнице на второй этаж, где располагались комнаты для гостей.

Зайдя в одну из них, женщина указала на приготовленный таз с водой:

— Можешь здесь умыться.

— Спасибо, госпожа, — снова поклонился Сяо Ту.

— Ты хороший юноша, потому, постарайся справиться поскорее и уйти, пока хозяин не вернулся.

Сяо Ту растерялся:

— Конечно, благодарю, — ещё глубже прогнувшись в пояснице, пообещал он, — Я очень быстро!

Как только женщина вышла, писарь сразу же принялся отмывать руки и застирывать одежду.

Но тут в комнату вошла девушка, немногим его старше, по всему виду, служанка. Должно быть, не знавшая о госте, и потому смутившая своим появлением неопытного юношу, оставшегося в одних только штанах.