— Это белое золото. Эльфийская работа, — подкрепила она наживку заманчивым описанием.

Не питавшая ранее особого интереса к украшениям, я отметила, что не могу сопротивляться желанию его заполучить. Было ли это желание моим собственным или драгоценностей жаждал известный к ним страстью поселившийся внутри меня зверь? Какое теперь это имело значение?.. К тому же разве оборотень сильнее дракона?

— А труп вурдалака можете потом козе своей скормить, — предложила щедрая нанимательница. — Конечно, если сами полакомиться не захотите…

***

Закончив чаепитие и согласившись на ночное свидание с чудищем, я покинула попову обитель и, пройдя насквозь круглую площадь, в центре которой стоял памятник самой значимой для деревни персоны — деревянный соловей, очутилась у ворот дома старосты. Жилье Якуба, на удивление, ничем примечательным не отличалось, представляя собой бывалый сруб, местами пошарпанный грузом лет. Крыльцо опутали беспорядочно переплетающиеся ветви декоративного винограда. Входная дверь была приоткрыта — прошло не меньше двух часов с момента, как я окончила трудиться, и местные вернулись к привычным делам. Я громко откашлялась в кулак, привлекая внимание.

— А-а-а, это вы, госпожа ведьма, — показался в щели староста, который за время недолгой разлуки стал заметно учтивее. — Проходите, проходите.

После однократного удачного опыта я без тени стеснения вошла внутрь вместе с козой.

— Я только с поля — не нашел вас там и вернулся. Вот, на что и уславливались, — мужчина протянул мне сжатую в кулак руку, и звонкие монеты плюхнулись в мою ладонь.

— А где тут у вас домашним скотом торгуют? — оставшуюся часть дня я собиралась посвятить своей основной цели визита в Соловки.

Глава вывел меня обратно на крыльцо:

— За площадью, четверть версты на восток пройдите. Там и торговые ряды будут. Только черную козу из рук ведьмы купить — себе дороже. Не удивляйтесь, коли животное ваше не будет оценено по достоинству, — честно предупредил меня Якуб.

Делать было все равно нечего, и я отправилась на местный рынок. Три длинных ряда деревянных столов по большей части пустовали. У самого входа расположился заезжий торговец, разместив на прилавке товар, который сами Соловки не производили, — свежий урожай овощей и фруктов, взращенный на магии в середине весны. Цена была заоблачной, качество спорным (польза и вред от вмешательства волшебных порошков в аграрное производство так и не были толком изучены), спрос — соответствующим. Рядом примкнулась оружейная лавка, а следом за ней — ткани, специи и украшения. На самом отшибе стоял ветхий дедок, предлагавший услуги бытовой ворожбы. И несмотря на то, что чародейского амулета на нем не было, покупатели обходили старца стороной. Колдовства в Соловках побаивались.

Устроившись в животно-торговом ряду, состоящем из лавочек, на которых важно восседали разводчики породистых овец, кроликов, куриц и прочей домашней живности, я с любопытством рассматривала гибрида гуся и утки, сдобренных при скрещивании толикой магии. Деловито разгребающие лапами землю птицы бродили в решетчатой клетке. Крупные, как гуси, но селезневого окраса, они напоминали уток-переростков. О следах колдовства свидетельствовали нетипичные для обоих видов гребни на головах и серебристо-металлического цвета кожа перепончатых лап.

Вдруг ко мне обратился хозяин диковинных созданий:

— А вы что, козу продаете?

Я перевела взгляд на молодого мужчину. Его шелковая цветастая рубашка, однотонные темные штаны и меховая безрукавка были сплошь покрыты мелким пухом птичьего мутанта.