Я скромно присела на краешек дивана.

— Рина! Рина! — закричала Мила.

В комнату вошла пышная пожилая женщина. Ее доброе лицо было загорелым и морщинистым, улыбающиеся глаза смотрели на меня ясным взглядом. За последнее время она была единственной старухой, от которой у меня не сводило челюсть.

— Рина, принеси нам скорее чаю! — повелительным тоном наказала жена попа.

Служанка скрылась на кухне. Священник, сделав несколько неудачных попыток вразумить супругу, приведшую в дом ведьму, но получив в ответ лишь упреки по поводу своей склонности к предубеждениям, отправился обратно в церковь, причитая о том, сколько обетов ему придется принять, чтобы отмолить наши заблудшие во грехе души. Мы с Милой посидели некоторое время в молчании, в течение которого она, интеллигентно сложив руки на коленях, вдохновленно созерцала портреты предков на стене напротив. Только сейчас мне бросилось в глаза, что жена попа, хоть и была при полном параде, но на самом деле выглядела изрядно утомленной. Под глазами залегли темные пятна, плохо скрываемые пудрой, повадки казались слегка рассеянными, а сама женщина то и дело зевала, прикрывая рот ладошкой. Вскоре служанка принесла чай и блюдце с маковыми баранками.

— А козе вашей предложить овса или сена? Или ведьминские козы питаются колдовскими порошками?

Я ощутила веревку, намотанную на руку. Рогатая стояла рядом, заинтересованно обнюхивая подлокотник обитого парчой дивана и лизала его, пытаясь взять на пробу. Отвлеченная помпезностью обстановки, я не заметила, как вошла в дом в сопровождении четвероногой спутницы. Вероятно, хозяева побоялись насылать на себя гнев ведьмы просьбой оставить животное на улице.

— Она ест только свежезарезанных упырей и иногда оборотней. Если я ей оставляю, конечно, — попыталась напустить на себя мистический вид я. Раз уж меня нанимают на работу в качестве колдуньи, пара жутких легенд, подтверждающих мой магический статус, не помешают.

Мила, сидевшая напротив в удобном антикварном кресле, заметно содрогнулась и, собравшись с духом, перешла на доверительный шепот:

— Об этом я и хотела с вами поговорить — луна ведь нынче будет полная…

Я немного напряглась, искренне надеясь, что меня полнолуние никак не коснется. Женщина продолжала:

— Понимаете, к нам каждый месяц захаживает вурдалак. Вот уже год покоя мне не дает. Как только луна полная взойдет, со скрипом отворяется калитка во дворе, и на крыльце начинает кто-то скрестись. Я на все засовы двери закрываю и на окнах ставни задвигаю. Да только страшно мне, что бес проклятый лаз под полом прокопает или в трубу печную заберется. Лежу, трясусь до самого рассвета. Муж обет несет — ночную службу держит, а я рассказать ему боюсь — он человек набожный, решит, что коли на дом попа нежить позарилась, то неугодно Всевышнему, чтоб тот приход церковный держал, и кинет службу свою… — Мила пристыженно опустила длинные ресницы. — А знаете, как оно — из богачей в простых рабочих сельчан превращаться… Не покараулите у нас ночку-другую? Я вам щедро заплачу!

Женщина вскочила с кресла и быстро подошла к каминной полке. Выудив оттуда красную бархатную шкатулку, она достала из ее недр потрясающей красоты цепочку. Тонкое и невесомое изделие, словно сотканное из воздуха, сверкало и струилось между пальцев, бликуя под солнечными лучами. Серебристые, практически белые, звенья, отлитые в форме чередующихся шариков, продолговатых капелек и многоугольников, выглядели необычно и завораживающе. Я сразу оценила, как великолепно эта цепочка подошла бы к амулету Ониса. Мила протянула мне потенциальное вознаграждение, давая посмаковать его и увеличивая тем самым шансы на сделку.