Я молча кивнула головой.

— Так вы бы хвост ей павлиний наколдовали или рога золотом выкрасили. Все интересней смотреться будет.

Я удивленно подняла брови.

— А что, черный цвет в этом сезоне не в моде?

Собеседник повернулся ко мне и, подняв указательный палец вверх, авторитетно заявил:

— Черный-то в моде, а вот ярким пятном разбавить хочется, — находчивый продавец демонстрировал явные познания в области туалета. — Знаком я с вашей колдовской братией. Что мужик, что баба — в балахоны бесформенные обернетесь и круглый год не снимаете. Посмотри хотя бы, что ты на себя нацепила, — уверенный в своем отменном вкусе, с горячим участием быстро перешел на «ты» мой собеседник. — Такие платья вышли из моды лет пять назад! И куда ты к нему надела эти кошмарные башмаки? В них же только на лошади скакать да стременем стачивать.

Сказать, что, собственно, с этой целью я их и ношу, язык не повернулся. На Колокольчике я не ездила уже несколько дней. Сменной пары обуви у меня не было. Я опустила глаза на свои сапоги, критически их осматривая. В этот момент к рыночному щеголю подошел покупатель и принялся его расспрашивать о предлагаемом товаре.

— Что, милочка, черта своего рогатого продаешь? — передо мной стояла та самая старуха с крыльца, от продолжения неловкой беседы с которой меня спас сынишка старосты.

Черная коза недовольно мекнула, оскорбленная низкопробным сравнением.

— Ее Зорькой зовут… — угрюмо сообщила я бабке первое всплывшее в памяти козье имя.

К счастью, в разговор вмешался мой экстравагантный сосед по лавке, который только что продал пару птиц высокому бородатому серьезного вида мужчине.

— Да что вы пристали к ней? Черный сейчас — цвет сезона! И вообще любого сезона! В столице таких коз по стоимости жеребцов породистых разбирают!

Старуха хмыкнула, не найдя что ответить, и пошагала дальше, опираясь на кривую деревянную клюку.

— Достали эти кикиморы древние, — раздраженно кинул ей в след молодой торговец. — Слух о моих гусь-утках пустили, будто демоническим заклятием они выращены. А тут всего-то познание в науке нужно да немного магией припудрить! Кстати, я Талес, — парень протянул аккуратную, словно женскую ручку с нанизанными на пальцы перстнями.

— Майя, — пожала его ладонь я.

— И давно ты поселилась в Соловках, Майя? Я тебя раньше не видел.

— Я здесь по делу. Козу продать надо.

— У меня кое-что есть для твоей Зорьки, — понизил голос Талес, наклонившись к моему уху. Выудив из кожаной сумки таинственную склянку, молодой человек сунул ее мне.

— На, не благодари.

— Что это? — отвинчивая крышечку загадочного сосуда, поинтересовалась я.

— Краска серебряная! — с невозмутимым видом воскликнул мой новый знакомый. — Рога намажешь, и сразу продастся твоя коза. Местные жители хоть и сторонятся чародейства, но на самом деле падки на все необычное и любят прихвастнуть перед соседями эксклюзивной находкой. Вот, посмотри, как быстро гусь-уток моих разбирают! — он перешел на доверительный шепот. — Лапы-то серебрянкой сам и покрасил! Правда, она тоже магическая — если дать ей день просохнуть, на всю жизнь останется и потомству в наследство перейдет!

В довершение Талес вручил мне кисть и посоветовал обратить заурядную черную козу в необычайное сребрянорогое создание прямо в соседствующем неподалеку кустарнике.

Не то чтобы я была легко внушаемым субъектом, но товар мужчины и правда разбирали, как горячие пирожки, а мне позарез надо было избавиться от лишнего бремени.

Приняв кисточку из рук великодушно поделившегося со мной ценным запасом Талеса, я проследовала в вышеозначенную растительность, таща за собой Зорьку. К клетке с гусь-утками подошел очередной покупатель, развеяв последние сомнения в необходимости преображения рогатой. Внедрившись в самый центр разросшейся сирени, где сплошь да около валялись пустые бутылки, говорящие о том, что этот представитель флоры зарекомендовал себя как излюбленное место отдыха среди мужской половины населения деревни, я привязала козу к ветвящемуся стволу.