«Чёрт, заснул», – подумал он, озираясь по сторонам и пытаясь понять, на какой он станции.

– Извините, гражданин, – прошамкал старичок, полуобернувшись к Артёму, и с лёгким свистом втянул воздух. – Я такой неуклюжий, что постоянно кого-то беспокою.

Он виновато улыбнулся ввалившимися губами.

– Ничего страшного, – пробормотал Артём. – Вы, случайно, не знаете, на какой мы станции?

– Сейчас «Таганская» будет, – почти воскликнул старичок, словно обрадовавшись, что наконец-то получил собеседника. – Меня, кстати, зовут Геннадий Степанович, хотя, признаться, меня давно никто не называл по имени-отчеству. Дожил, знаете ли, до времён, когда остаётся только имя, данное при рождении. – Он снова улыбнулся, на этот раз обнажая чёрную прореху рта, в котором болтались несколько одиноких жёлтых зубов. – Странная штука: рождаешься с одним лишь именем; пока живёшь, к нему успевает прилипнуть и фамилия, и отчество, и звания всякие. А под конец… всё снова отваливается, и ты остаёшься снова при своих. Ну, разве что добавят тебе «дед», намекая на скорое увольнение в запас.

Геннадий Степанович, или дед Гена, моргнул и снова подтянул губами воздух, словно всасывая в себя готовый прорвать дамбу поток слов.

– А вас как нарекли при рождении? – позволил он представиться Артёму.

– Тёмой. А потом превратился в Артемия Павловича.

– Артемий, – шамкая, важно повторил Геннадий Степанович. – Какое благородное имя! А знаете ли вы, что оно означает?

Артём покачал головой.

– Ну конечно же, сейчас никто не разбирается в том, что означает то или иное имя. Называют, как придётся, а потом удивляются, во что вырастает чадо. Но это не про вас. Вы как раз обладатель сильного имени. Артемий! Невредимый!

Артём смущённо улыбнулся, чувствуя, как Геннадий Степанович постепенно повышает голос. Старичок заметил это и принялся шептать, хотя шёпот звучал ещё отчётливее.

– Это имя неагрессивного, но мужественного и сильного духом человека.

Артём хмыкнул.

– По-моему, ваши предположения не столь уж и верны.

Старик упрямо подтянул нижнюю губу, отчего его беззубость стала ещё очевиднее.

– А это вовсе не предположения. Это антропонимика. Вы знаете, существовал такой исторический персонаж – Артемий Антиохийский. Он был военачальником при римском императоре Константине Великом и его сыне. Его очень невзлюбил Юлиан, новый император. Его ещё Отступником называют. Так вот, больно ему не нравилось, что Артемий проповедует христианство, да ещё и заступается за епископов, которых этот самый Юлиан истязал. И император решил, что неплохо бы было, чтобы Артемий отрёкся от Христа и принял языческих богов. И подверг он бывшего военачальника суровым пыткам.

Артём услышал краем уха: «Осторожно, двери закрываются, следующая станция – «Кузнецкий мост».

Он поднялся, а Геннадий Степанович, словно не замечая, что его собеседник собрался выходить, продолжал:

– Артемий так и не отрёкся ни от чего и никаких богов не принял.

Артём ухватился за поручень и развернулся в сторону выхода.

– Так его и обезглавили, принципиального и непокорённого болвана. А вот ты, Тёма, не будь таким болваном.

Артём, который уже отошёл на два шага от того места, где сидел старичок, обернулся.

– Извините? – проговорил он, пока ещё даже полностью не поняв, что именно произнёс Геннадий Степанович, но уже почувствовав, что последние слова явно выбивались из монотонно-усыпляющего шамканья.

Старичок, замерев, ошарашено смотрел перед собой, будто и сам не мог поверить тому, что только что сказал. Его челюсть отвалилась, вновь открыв тёмную дыру беззубого рта. Нижняя губа ходила ходуном. В его глазах читались страх и недоумение. Совсем немного недоумения и гораздо больше страха.