В тот миг он впервые постиг прозорливость своего отца. Степь застыла в прошлом, как мушка в капле янтаря. Степь нуждалась в переменах, молила о них. 

Тарук - один из тех, кто призван принести ей перемены.  

Но не только степь стал ему чужой, сам он тоже сделался чужим степи. Слишком иначе двигался, рассуждал, действовал. Дед ругался и брызгал слюной, вопрошая Хоглуну, во что она превратила его внука и за какие грехи.

И жениться не получилось. Мускулистые зеленокожие орчанки больше не волновали. Как будто выжженная, вытравленная из крови первая любовь все равно навсегда оставила печать в душе. В своих снах сын вождя видел гибкий стан, большие пугливые глаза, изящные лодыжки и тонкие запястья человеческих дев. Слышал смех - серебристый и звонкий, и представлял, как в его жизни появится Она. Светловолосая, белокожая, тонкая и хрупкая. Доверчиво прижмется к плечу, позволит себя обнять, защитить, укрыть от всех невзгод. Не ради денег или красивых побрякушек, а потому что примет и полюбит. Таким, какой есть. 

Глупые мечты глупого орка.

11. Глава 11. Каждое мгновенье на счету

Елена Жирмонт, Анастасия Харченко, Анжелика Макарова, Анастасия Ванюкова, Nataliya Vykhareva, Наталья Никульшина - огромное спасибо за наградки. Мне очень приятно!
И отдельное спасибо Диме Ефимову и Елене Завадской за перышки. Я счастлива, что книга вам настолько понравилась.

Завтракать Эдвин Шварц предпочитал не раньше обеда. Он вообще не понимал какой смысл быть аристократом, если при этом ты не можешь позволить себе спать до полудня. По этому вопросу они не раз ругались (а в детстве бывало и дрались) с молочным братом. Неуемное шило в пятой точке заставляло Тильберта вскакивать с рассветом и рыскать по дворцу в поисках подвига. Но вот беда - совершать подвиг в одиночку кронпринцу было скучно, поэтому он вламывался к другу и требовал “немедленно вытаскивать свою задницу из постели”. 

Эдвин, от природы куда более ленивый, вяло сопротивлялся, но противостоять неуемной энергии приятеля удавалось далеко не всегда.

К счастью, когда Тилю исполнилось пятнадцать, он внезапно обнаружил, что девочки далеко не такие бесполезные создания, как ему казалось. Вставать юный принц начал несколько позже, да и ночевал теперь частенько не во дворце. Эдвин, который пользу женского пола оценил несколько раньше, вздохнул с облегчением. Выспаться от души сыну швеи, будь он даже трижды молочным братом кронпринца, все равно не дозволялось, но хоть побудки в шесть утра стали редкостью.

Пожалуй, Эд бы скоро заскучал (без Тильберта жизнь и вполовину не была такой увлекательной и забавной). И непременно попытался вернуть традицию утренних “походов за подвигом”, если бы не изменения, которые начали происходить с его телом. 

Тогда он еще не знал, что это проснулась отцовская кровь, и наивно думал, что превращается в чудовище. Лучший друг и молочный брат, опьяненный женскими ласками, кочевал из одной постели в другую, а Эдвин сходил с ума от страха, пытаясь понять, что с ним происходит. 

Сейчас смешно вспоминать свои терзания и ужас. А ведь он даже всерьез задумывался о том, чтобы покончить с собой.

Десять лет минуло с той безумной весны, все вернулось на круги своя. Но традиция ранних подъемов так и осталась в прошлом. 

И тем удивительнее, что сегодня он проснулся сам в седьмом часу, снедаемый странным чувством тревоги.

Потратив полчаса на тщетные попытки заснуть повторно, Эдвин сдался. В конце концов, впереди длинный день, который можно с пользой потратить на поиски похищенной принцессы. Ну чем не подвиг?