Орк даже объяснить причину вызова не потрудился, полагая, что граф и так должен помнить о своих прегрешениях.

А Крейцог, на его беду,  оказался таким же бесстрашным и упрямым идиотом. Потому что получив скомканным носком в лицо (перчаток у Тарука не было, не любил он эти человеческие чехлы для рук) не стал уточнять по какому поводу вызов, а немедленно его принял. 

Противники встретились тем же вечером на высоком обрывистом берегу. Закатное солнце красило воды алым, и казалось, что река истекают кровью. Тарук полыхал праведным гневом и обидой за свою избранницу, Крейцог - оскорбленным достоинством. И все непременно закончилось бы грязно, страшно и очень грустно, как для графа, так и для его убийцы, если бы не кузен Крейцорга - куда более взрослый и осмотрительный мужчина, занимавший не последний пост в тайной канцелярии Ротланда. 

Он ворвался на поле брани во главе отряда магов. Спеленал чарами обоих дуэлянтов, навешал подзатыльников, прочитал лекцию о том, почему недопустимо быть идиотом. “Быть идиотом” в его понимании означало принимать вызов от заведомо более сильного противника, даже не уточнив причину дуэли. 

И слепо верить продажным женщинам.

В правду о Магде Тарук поверил не сразу. Но у графа и его кузена нашлись железные доказательства. Письма. Свидетели. Выписки из книги доходов певички. 

О нет, прекрасная Магда вовсе не отвергала домогательства графа. Напротив: она сделала все, чтобы привлечь внимание его сиятельства. И несколько месяцев одаривала Крейцога своей благосклонностью в обмен на весьма щедрые подарки.

И не его одного, как оказалось. Половина гостей ее салона хоть раз да побывала в постели любвеобильной красотки.

А бесценный фамильный гарнитур действительно пропал после ее визита. Обращаться в полицию официально семейство Крейцоргов не стало из-за сомнительных обстоятельств кражи. Граф сам впустил воровку в особняк, воспользовавшись тем, что графиня отправилась на воды. Теперь прелюбодей отчаянно мечтал получить назад реликвию до того, как супруга вернется и узнает о шалостях неверного мужа. 

- Идиот, - повторял кузен Крейцорга, с отвращением поглядывая на родственника. - У тебя красивая молодая жена, а ты по шлюхам бегаешь! 

Таруку он ничего не сказал. Тот все понял и сам. 

Молча отвел сотрудников тайной службы к себе домой, и с каменным лицом смотрел, как на Магду надевают наручники. 

- Тарук! - восклицала она, умоляюще протягивая к нему тонкие запястья в нарочито тяжелых оковах, - Любимый! Умоляю: спаси меня! 

Он молчал и заставлял себя смотреть, не отводить взгляд. И чувствовал, как выгорает до дна в душе любовь к этой прекрасной, хрупкой и смертельно ядовитой, словно цветок аконита, женщине. Не осталось ничего. Даже пепла. 

Магду увели, принадлежащие ей вещи описали и забрали (гранитур, к слову, оказался среди них, чему Тарук даже не удивился). Орк принес официальные извинения графу, заперся в доме и беспробудно пьянствовал неделю. 

А выйдя из запоя с головой ушел в учебу. И если иногда ловил себя на мечтательных взглядах в сторону дщерей человеческих, вспоминал Магду и отвечал на зазывные улыбки хмурым оскалом.

Добровольная аскеза принесла свои плоды: магистерский диплом Тарук защитил с отличием. И вернулся в родную степь с твердым намерением жениться на себе подобной. Хватит с него тонких-нежных-звонких человечек, которую и тронуть-то лишний раз страшно. Муж и жена должны быть вылеплены из одинаковой глины.

Но после семи лет жизни в человеческом городе родные юрты вдруг показались безнадежно убогими и нищими. Тарук сам не заметил, как человеческий город изменил его безвозвратно, и орк уже не мог увидеть с детства знакомый пейзаж прежними глазами.