Эдвин вгляделся в сияющее надеждой лицо девушки и вздохнул. 

Как назло, в этот момент ветерок донес с кухни запах свежей сдобы - до того аппетитный, что ротландец чуть не захлебнулся слюной. 

“Корица, ваниль и сахарное тесто”, - с тоской определил он. 

- Это ведь вполне терпит полчаса, пока я не позавтракаю? 

- Не терпит! - упрямо ответила девушка. - Ее высочество в плену! Вдруг ее мучают? Каждое мгновенье на счету! Мы должны спасти ее - сейчас, немедленно!

“И утереть нос наглому ван Россэну”, - мысленно закончил за нее Эдвин.

Что же: в таком виде задача приобретала определенную притягательность. И разве спасителю не полагается принцесса и пол-королевства в придачу?

Пол-королевства пусть оставит себе А вот за Айрис стоит побороться!

***

В детстве мне нравились сказки про рыцарей, спасающих принцесс из заключения. Я с упоением читала, как отважный принц прорубается сквозь колючки и толпы чудовищ и вздыхала, представляя себя героиней, ради которой совершаются подвиги.

И вот хоть бы в одной книге упомянули, что сидеть на попе ровно и ждать, пока тебя спасут такая морока! 

Нет, сперва все было хорошо. Я проснулась отдохнувшей и счастливой. Даже злиться на Тильберта за обман не получалось. Сон подарил надежду, помог поверить, что все еще будет хорошо, я вырвусь из ловушки. Не стану влюбленной в Штольдера овцой. 

Так что первую половину дня я скакала по камере и напевала, ожидая, как вот-вот раздадуться шаги на лестнице, и в темницу ворвется мой спаситель. Мой рыцарь, мой герой, прекрасный принц - ровно такой, как обещала сказка. 

Но время шло, а спаситель что-то не торопился вызволять томящуюся деву. И если мясо, когда его томят слишком долго, превращается в кисель, то с девами происходит строго обратный процесс. Мы становимся жесткими, злыми и в целом неудобоваримыми. 

Так что вторую половину дня я уже носилась по камере бешеной белкой, периодически останавливаясь, заламывая руки и восклицая: “Доколе?!” в лучших традициях древней трагедии.  Мой внутренний гном еще сперва пытался призвать хозяйку к порядку, а потом просто плюнул, устроился на завалинке и закурил, наблюдая за тем, как я мечусь, не зная куда себя деть.

Ненавижу безделье! 

От избытка чувств я отломала еще две ножки у кресла и с их помощью исполнила на столе соло для литавр за авторством маэстро Вестуччи. Получилось не очень, но я старалась. 

Время тянулось, как смола, к тому моменту, как Гримо принес ужин, мне казалось, что прошло уже никак не меньше тысячи лет, а не скончалась я за это время исключительно потому что хотела лично высказать Тильберту ван Россэну все, что думаю о нем, в наглые бесстыжие глаза.  

Хорошо еще, что Штольдера сегодня к ужину не подавали. Видимо, прошлый раз убедил барона, что неуравновешенные принцессы опасны для душевного здоровья. Я вспомнила , как близка была к свободе, и укусила себя за кулак с досады. 

После ухода Гримо стало ясно, что спасение на сегодня отменяется, и я отправилась спать, в надежде хотя бы во сне увидеть этого гада.

Не тут-то было! 

Сами попробуйте заснуть, когда хочется бегать, орать и действовать, действовать, действовать! Промаялась не меньше пяти часов, ворочаясь с боку на бок, пока нервное возбуждение не сменилось внезапным изнеможением. 

Но и во сне не повезло. На ночное свидание мой мужчина из грез так и не явился. Вместо домика над обрывом, серых клыков скал и чаши долины с озером на дне приснилась какая-то дичь. 

Штольдер гнался за мной, восседая на закорках у Гримо, а я убегала от него, наматывая круги по ристалищу. За погоней наблюдали мои многочисленные женихи. Ясар Раджив сидя на слоне дудел в бамбуковую трубу, а слон подпевал ему, задрав хобот к небу. Полуобнаженный Тарук выплясывал с бубном. Штрудиэль бренчал серебряными струнами, Эдвин Шварц (почему-то весь покрытый сверкающей белой чешуей) яростно молотил по клавикордам, исторгая бравурный марш из несчастного инструмента. Остальные женихи прыгали с помпонами и подбадривали меня криками.