Стоит Андрею войти, как к грохоту добавляется дружное разноголосое: “О-о-о-о! А-а-а-а!”

Хлопки в ладоши и свист. Становится очевидно, что Красавчик тут личность известная и почитаемая. К нему подходят и подкатывают на скейтах парни, окружают, здороваются. Сколько народа — сказать сложно, может, человек шесть, а, может, и больше. Все они мельтешат, перемещаются по залу или местности, я уж не знаю, как это назвать. Похоже на полосу препятствий, огражденную двумя странными вогнутыми наклонными щитами.

Волна приветствий немного успокаивается, и основная масса парней усаживается на пол и на вытянутые деревянные прямоугольники, и в самом деле похожие на гробы. Остается на скейте только тот самый мелкий, что плевался на Ferrari. Когда он начинает движение между щитами, до меня доходит зачем нужны эти конструкции по бокам: для торможения и раскатывания.

Отталкиваясь одной ногой от пола и набирая скорость, парень заезжает на наклонную плоскость, каким-то образом подпрыгивает, причем доска остается как будто приклеена к его стопам. В прыжке он разворачивается на сто восемьдесят градусов и съезжает обратно, прокатывается до другого щита, заезжает на него и повторяет маневр. И так туда-обратно под одобрительное гудение зрителей.

Это, наверно, опасно, потому что щиты присоединены к деревянным коробам, по сути составляют с ними вместе единый снаряд, задняя стенка того, что поуже, обрывается вертикально вниз, а у второго — ступенями лестницы. По залу еще разложены и расставлены какие-то конструкции. Стоит нечто сваренное из железных труб, напоминает перила, или гимнастические брусья. Стены разрисованы граффити. Кто-то врубает музыку, тогда я замечаю и колонки. Вон у стены торчат. Электричество тут есть — освещение в зале хорошее, лампочки матовыми яблоками свисают с потолка на проводах разной длины.

А мелкий все продолжает сновать между щитами.

— Ну… ты осваивайся, — громко, чтобы перекрыть тяжелый рок, говорит мне Андрей. — А я пойду разогреюсь, — и ставит скейт на колеса.

Он присоединяется к мелкому, теперь они снуют навстречу друг другу, как два челнока.

Музыка орет, колеса грохочут, зрители одобрительно гудят при каждом трюке.

Не знаю как лучше, то ли сесть на “гробик” рядом с парнями, чтобы не торчать столбом, то ли не лезть к ним. Остаюсь на месте. Парни на меня смотрят как на ту стену, у которой я стою. Не замечают то есть. Мне это пофиг, я же с Андреем пришел — на него все внимание.

И как это он умудряется? Трудно поверить, что на доске нет креплений! Настолько хорошо Андрей владеет техникой. Катается он быстро, но плавно, повороты похожи на танец. Тело кажется расслабленным, и со стороны то, что Красавчик вытворяет на отрезке прохождения между щитами, выглядит как забава. Но я-то понимаю, что игра смертельная. Можно запросто шею свернуть во время прыжков! Или переломаться до инвалидности. Доска под его стопами поднимается передним краем вверх, взлетает, крутится, а сам Андрей зависает над ней, как будто законов гравитации для него не существует, снова становится на скейт в воздухе и с грохотом приземляется, чтобы нестись дальше!

У меня аж сердце в желудок проваливается при каждом таком кульбите. А еще! Андрей берет разгон побольше, докатывается до верха щита и останавливается там фактически колесом на ребре конструкции. Это уже не катание, а воздушная гимнастика какая-то. Еще и на меня смотрит и подмигивает. Ахренеть! На нем же никакой защиты нет. Только футболка навыпуск и штаны.

Красавчик тормозит, встает между щитами, наступает носком на край скейта и, когда доска поднимается — ловит второй край в руку.