Никаких далеко идущих серьёзных отношений. Незамысловатые краткосрочные шалости, которые происходили во всех курортных городках. Которые у него случались регулярно в течение каждого пляжного сезона. И благополучно завершались парой прощальных телефонных разговоров после расставания.

Но неожиданно она умудрилась с самого первого дня, даже с первых минут, чувствительно зацепить его.
Всё сразу сложилось нестандартно. Она раздражала, её хотелось поставить на место, сбить гонор. Доказать и утвердить своё превосходство.
И было небезразлично, что испытывала к нему. Хотелось изменить полупрезрительное, смешанное со страхом отношение к себе. Добиться уважения не из-за того, что запугал, а потому, что достоин этого по её эталонам.
Юля рождала беспокойную разноголосицу в чувствах: злость, обиду, негодование.
Ошеломляла и смешила неожиданными поступками, словами. Желанием выглядеть храброй и гордой. Дерзить, даже когда отчаянно трусила.
Против воли вызывала симпатию и уважение, переходящие в тихое восхищение.
Ему больше всего хотелось, чтобы она перестала видеть в нём злодея. Было тяжело чувствовать себя мучителем уязвимого, беззащитного существа.
Георгу естественней покровительствовать, оберегать, спасать. Быть ненавязчивым благодетелем и тайно гордиться собой.
Но от кого защищать эту девушку? У неё один враг – он сам.

Ко всему с недоумением ощутил: ему нравилось, что в доме появилась живая душа. И кто-то в мире ждал и помнил о нём. Пусть даже с неприязнью.
Забота о пленнице в какой-то неуловимый момент перестала тяготить. Он получал удовлетворение, охраняя и заботясь о ней.
Незаметным образом хорошенькая узница прочно заняла все думы и чувства, вытеснив остальные интересы.
В голове постоянно крутилась какая-нибудь зацепка, которая неизменно мыслями возвращала к ней. Думать о чём-либо, не связанным с Юлей в последние дни не получалось. То, куда она не вписывалась, казалось неинтересным, пустым.
Георгу вдруг стало горько и больно от понимания того, что близок день, когда надо будет решиться и отпустить пленницу. Что девушка неминуемо исчезнет из его действительности.
И он навсегда останется самым страшным и ненавистным человеком в её судьбе. И счастливой Юля станет именно оттого, что больше никогда не встретится с ним.
Его радости не было бы предела, если бы она когда-нибудь задержалась наверху просто так. По своему желанию. Без повода.
Пообщаться по-дружески, вместе послушать музыку, посмотреть фильмы. Или просто помельтешить перед глазами.

Но добровольно оставаться в одном помещении Юля не желала.
Как только заканчивала домашние дела, холодно интересовалась, нужно ли ещё что-то сделать. Получив отрицательный ответ, сразу же уходила в каморку и плотно прикрывала дверь.
Если Георг принуждал остаться наверху, она, выпрямив спину, обхватывала себя в защитное кольцо и сидела с безучастным видом, глядя в сторону, чтобы не видеть его лицо. Как робот сухо и немногословно отвечала на вопросы. Каждым жестом сигнализируя: мне здесь некомфортно. Нахожусь против воли. Только из-за того, что вынуждена подчиниться.

Чувствуя, что у хозяина дома благодушное настроение, Юля возобновила просьбы отпустить её.
Убеждала, что не будет обращаться в полицию. Сразу вернётся в Москву.
Предложила, чтобы Георг для собственной безопасности и гарантии от предательства изобрёл вариант письма, или записал видео, где она рассказывала, будто сама захотела остаться и добровольно жила с ним.
Или любой способ, доказывающий его невиновность. Но при упоминании вопроса об освобождении Георг мрачнел, прерывал разговор, не обсуждал эту тему и отправлял в подвал.