Оба строго придерживались обговорённого распорядка и нескольких негласных правил. Хозяин обозначил её домашние обязанности: уборка, готовка, стирка. Выполняла без спора, с полным равнодушием.
Пока Георг находился дома, Юля, чтобы чем-нибудь заниматься, не мозолить глаза и сходить с ума от мыслей и ожидания, очищала заброшенные комнаты от скопившихся пыли и хлама.
Вытряхивала и стирала бесконечные покрывала, шторы, накидки, жёсткие домотканые коврики. Сметала тенёта из углов. Эта трудотерапия шла на пользу и дому, и хозяину, и даже самой девушке: день пролетал незаметно. Иногда довольно интересно.
Ей нравилось рассматривать стоящие в шкафах и на полках старые чуднЫе безделушки, украшения. Необычной формы яркую посуду.
В эти минуты получалось забывать о том, где находилась. Представлялись люди, которые когда-то пользовались этими вещами. Воображала их жизнь, занятия. Как собирались вместе, накрывали стол, обедали, обсуждали дела, растили детей.
Пристально разглядывала хранящиеся в красивых рамках фотографии. Лица, одежду изображённых.
Отмечала, что большинство отличались таким же богатырским сложением, как тюремщик. И даже угадывала по характерным чертам степень родства с ним.
Георгий, застав Юлю за этим занятием, с заметной гордостью поведал о предках, родственниках, которые жили здесь когда-то. О корнях своего рода, о происхождении его звучной фамилии.
Это были интересные истории, но, не желая, чтоб тот счёл, будто удалось разбудить её любопытство и она готова с ним общаться, выслушивала рассказы с притворным равнодушием.
Как бы то ни было, но с ним в доме было веселей. Лучше, чем одной в подвале.
Георг больше не пугал резкими поступками, разделил грань отношений как хозяин - квартирант. Временное, вынужденное сосуществование вместе.
Чувствовалось, что он в замешательстве. Выглядел не таким высокомерным и уверенным, как при знакомстве.
Но раздражался и быстро взрывался, если упрямая пленница не выполняла самые принципиальные указания. Или же вовсе делала по-своему, наперекор его распоряжениям.
После короткой вспышки гнева почти сразу остывал. Потом заметно мучился от угрызений совести, всячески умасливал и подхалимничал.
Приводя Юлю в тайное недоумение и острейшее желание не прекращать испытывать глубину его терпения.
В основном держался на расстоянии, избегал прямых взглядов и старательно ускользал от просьб об освобождении. Чаще всего немного растерянно и задумчиво наблюдал за ней.
Такое положение дел в данной ситуации устраивало девушку.
Она была благодарна, что он больше ни разу не пытался повторить то, что произошло в машине в роковое утро.
17. Глава 17. Апатия
В замкнутом пространстве, спрятанным за высоким каменным забором, ничто не происходило, ничто не менялось.
За одним унылым днём тянулся следующий. Сутки волоклись неразделимой чередой, слипались, перемешивались. Были как пустая киноплёнка, серыми и неотличимыми один от другого.
Преображались только погода и природа. Стало заметно прохладней.
В морозном воздухе отчётливо чувствовалось близкое наступление зимы. Пар, прозрачным дымком покидающий рот, жадно подхватывали порывы ветра и уносили к высоким облакам.
Затвердевшая земля скупо поблёскивала, встречая редкие лучи солнца. Ледяными корочками лужиц сухо хрустела под ногами.
Климат в этих местах отличался от прибрежного.
Вместе с наступающими холодами и укорачивающимися днями тихо таяла лелеемая пленницей надежда на освобождение.
Прошёл месяц со дня появления её в этом доме. А хозяин всё так же отмахивался и не говорил ничего определённого, когда наседала с просьбами отпустить на свободу.