– Вот тебе и материал для статьи, – Альберт усмехнулся, но на душе стало тоскливо.

Лео помедлил с ответом.

– Положим, я определенно мог бы об этом написать. Почему бы и нет? К такой истории отнесутся с большей симпатией, чем к твоим бредням о найденных черепушках. Чьи они там, детские или нет, и сколько лет за этим шкафом валялись – это ещё доказать надо. А пока что кости и кости, такое дело. Я тоже однажды нашёл черепушку на заброшенном кладбище. Может, место перепродали, могилу выкопали, лишнее выбросили. Кто знает? Ну, валялась она у ограды, я и подцепил её ботинком, пасанул. А чего? Какая разница, что делают с твоей черепушкой, когда ты лет сто уже как мёртв?

Альберт слушал его молча, спорить не хотелось. Тем более о смерти. Паром плавно нёс его, немного оглушённого долгим перелётом и сменой часовых поясов, к берегу, где жизнь являла себя во всём великолепии. Вокруг ещё простиралась большая вода, но впереди уже сиял неоном реклам и фонарями набережной город, который представлял собой сложную смесь больших денег и глубочайшего отчаяния. Северный город, который зимой погружался в полярную тьму, казавшейся бесконечной, – чтобы летом укутаться в невесомые вуали белых ночей. Странный прекрасный город, в котором почти не выпадал снег, на берегу никогда не замерзающего океана...

Выйдя на пристань, Альберт с любопытством огляделся. Время шло к одиннадцати утра, но набережная ещё тонула в туманной дымке. От этого окружающие виды становились лишь красивее, но и неуют возрастал – даже в холодной Оресте, в это время уже покрытой первым снегом, сейчас бы уже ярко светило солнце.

Поёжившись, Альберт поднял выше воротник пальто и подоткнул шарф. Пожалел, что не взял перчатки.

Давало о себе знать соседство океана: влажный холодный ветер гнал поскорее в тепло – пусть даже такого казённого дома, как очередная адвокатская контора.

Адрес и инструкции, как туда добраться, Джулиус по старинке написал на бумаге – и Альберт, чертыхаясь, полез в портфель за конвертом.

"От паромной станции сесть на троллейбус номер 12, сойти на остановке возле исторического музея". Удачи, понятно, не пожелал: заблудишься – твои проблемы.

Джулиус умел быть лаконичным. И когда Альберт помедлил, то буквально услышал брюзгливый голос босса “Да в гробу тебя, метнулся давай”.

Но заблудиться в Тангроссе оказалось невозможно. Достаточно было спросить водителя троллейбуса, грузного амбала, который выглядел так, словно в свободное от основной работы время подрабатывал вышибалой. Тот махнул рукой, мол, садись, разберёмся. И через три остановки так же жестом показал Альберту, что пора на выход.

Оказавшись у Музея Истории, Альберт огляделся. Через дорогу на небольшой площади возвышалась статуя владельца первого салуна в городе – Джо-Пердёжника. Стоило признать, что жители Тангросса обладали особым чувством юмора. На этой же площади в тесном соседстве расположилось несколько ресторанов. Их вывески пестрили надписями на разных языках. Самый богатый город был и самым интернациональным – какая, в конце концов, разница, откуда ты, если можешь здесь позволить себе хотя бы холостяцкую квартиру? Но этот город не прощал ошибок: оказаться на самом дне Тангросса тоже было проще простого.

Альберт ещё раз сверил адрес. Он находился на нужной улице, теперь оставалось найти дом, но это оказалось несложно. Стоило глянуть налево, как он увидел надпись на щите: “Стерлинг, Хьюз и Спектер”.

Фирма занимала несколько этажей. Оценив масштаб, Альберт задумался. Казалось бы, все орестовские чиновники высшего эшелона должны были нанимать адвокатов именно из таких фирм. Но если Тангросс радушно принимал всех, кто мог заплатить, в Оресте деньги никогда не имели решающего голоса. Там доверяли только связям и именам, проверенным временем. Безукоризненная репутация – единственный критерий, который признавала Ореста.