«Красная комната» — иначе её не называли, и в названии этом слышалось что-то зловещее. А, между тем, хозяин этого кабинета не был ни тираном, ни диктатором. Он относительно честно побеждал на выборах и возглавлял государство уже три срока. Его по-своему уважали: он снизил налоги, свёл в ноль государственный долг, сократил армию чиновников, которую развели его предшественники-либералы. Да, девятнадцатый по счету премьер-министр Федерации, Пол Стюарт продержался в этом кабинете дольше прочих — но и он начал сдавать. Череда непопулярных решений, подскочившие цены, кризис в шахтерских районах на севере страны — и Стюарт стал кандидатом «на вынос». Сам он отказывался это признавать, цепляясь за власть, как благовоспитанная девушка — за свою девственность в надежде на успешное замужество.

К концу третьего срока от некогда перспективного молодого человека остались только амбиции и жажда власти. К пятидесяти двум годам он превратился в грузного мужчину с залысинами, одутловатым лицом и тяжёлым носом. В конечном счете Красная Комната выпила и его.

А ещё была вечная головная боль любого премьер-министра — Аппайи. Этот спорный регион и не таких, как Стюарт, ломал об колено. Разразившийся недавно скандал с бывшим генпрокурором-аппийкой грозил премьеру многими неприятностями, но сейчас, принимая Майкла, Стюарт даже не подозревал, какую бомбу замедленного действия нёс ему приятель.

На публику Пол Стюарт всегда заявлял, что для него в политике существует только два приоритета — это перестройка экономики и обеспечение национального примирения. Ничего нового, все политики стараются создать положительный публичный образ. Майкл знал, что это — ложь. Обеспечить национальное примирение можно было только одним способом — затолкав его в глотку этим змеям на голове Медузы Горгоны — вечно непокорной провинции. И в отличие от самонадеянного везунчика Стюарта Майкл Уэллс умел наблюдать и ждать.

Майкл был готов к тому, что разговор может принять неожиданный поворот. В кулуарах ходили слухи, что Стюарт не собирается уступать кресло премьер-министра и до последнего будет бороться за продление срока. Что ж, ему придётся принять ещё один вызов — а там, кто знает, возможно, именно Майкл поможет ему сохранить власть. Разумеется, когда сам получит то, на что давно вправе рассчитывать – защиту в нужный момент. Майкл, при всей его жестокости и склонности к самым странным и страшным фантазиям, не был неуправляемым психопатом. Он был намного хуже. Его не пугали собственные извращённые фантазии — он упивался ими. Малейшая эмпатия к потенциальной жертве была на нуле, а развитый интеллект вкупе с полным отсутствием этичности позволяли ему виртуозно заметать следы. До недавнего времени... Да и кто бы ему не поверил, с его положением, с его наградами за воинскую доблесть, с его влиянием и связями? С его выдержкой, психологической подготовкой и умением тонко манипулировать? К тому же он всегда умел остановиться и затаиться, если чувствовал опасность.

Чёртовы копы оставили его в покое на пару месяцев — давление со стороны Стюарта если не остановило их окончательно, то по крайней мере отсрочило то, что на тот момент казалось неизбежным. Майкл внял намёку фортуны и стал предельно осторожным. Собственно, проблему можно было бы считать решённой, если бы не эта упёртая хитрожопая сучка, Джен Фенеро. Его дружба со Стюартами была бы достаточным гарантом его безопасности и впредь. Но Фенеро потребовала созвать комиссию по этике — оборзевшая аппийка вообразила себя равной во всём. Это означало, что Мерсер будет там свидетельствовать. Премьер Стюарт струхнул и пошёл на попятную.