Женщине, которая ничего не просит, хочется дать всё. Потому что эта невероятная женственность возвращает тебе – тебя.

Лина была из таких женщин. Альберт расшибся бы в лепёшку, лишь бы ей было хорошо. Но сейчас он только состроил свирепую рожу и зарычал – как горному льву и полагается. Лина задорно расхохоталась.

Видимо, именно это неожиданное ободрение придало Альберту дерзости и решительности, которых ему так не хватало. И вот уже через десять минут он сидел в кабинете Джулиуса, и шеф смотрел на него как на ненормального. Выслушав его, Джулиус с минуту молчал, лишь переводил взгляд на экран телефона и снова на Альберта.

– Ну и зачем тебе это надо? Вот лично тебе? “Святая Анна” – это священная корова Левантид, кто тебе даст её подоить? – Джулиус, как всегда, думал только о деньгах.

У Альберта в голове бушевали другие мысли.

– Всё просто – я люблю свой народ. Что же, дети этого народа должны умирать, как беспризорные животные, а отцы и матери – безуспешно ждать годами? В чём провинились эти люди, если они несчастнее всего рода человеческого?

Джулиус отложил в сторону телефон и побарабанил пальцами.

– Ну и пафос. Ты понимаешь, что подать коллективный иск против “Святой Анны” – это все равно что судиться с правительством. А правило номер один – мы не втягиваемся в судебные процессы с государством.

Альберт подался вперёд.

– Я думал, правило номер один – мы ломаем все правила.

Джулиус мог бы рассмеяться, но он лишь поправил очки на переносице. Потом неожиданно спросил:

– Ты действительно думаешь, что Моисей водил за собой свой народ сорок лет по пустыне? Нет, до Израиля они дошли за две недели, а остальные сорок лет он судился с фараоном. Ты знаешь, кто был одним из учредителей “Святой Анны”? Прадед тестя нынешнего премьер-министра. А тесть, скажем так, не самый бедный человек в Левантидах. И в Котноре. И в Синуэй. И… Ну, ты поймал идею. Я и Грант? И два сокола, ты и Роджер? Против армии юристов, которых на нас натравят, едва мы только даже заикнёмся о коллективном иске? Мы истечём финансами быстрее, чем человек с перерезанной глоткой истекает кровью.

Неожиданно он тоже подался вперёд: он, Джулиус Доун, привыкший сидеть расслабленно, откинувшись на спинку стула, резко подался вперёд, оперся локтями о стол и сплел пальцы.

– Юридические фирмы не доходят до классического банкротства. Они с треском взлетают на воздух. Бамс! – Джулиус взмахнул руками, изображая взрыв. – Какой-нибудь полудохлый заводик годами может работать в убыток – это не наш сценарий. Наш сценарий – это почти мгновенный коллапс, пара недель – и привет, банкротство. Знаешь почему? Юридические фирмы не имеют инвесторов. Втянись мы в долгосрочный процесс, нам придётся жертвовать другими делами, вкладывать свои активы – и как результат: из чего я вам буду платить?

Заметив, как помрачнел Альберт, он назидательно добавил:

– Вот-вот, подумай об этом, прежде чем докучать мне своими дурацкими идеями.

Он потянулся за газетой. Аудиенция была закончена. Джулиус уже собирался махнуть рукой, отсылая прочь нерадивого работника, но Альберт, с минуту стоявший неподвижно, тихо произнёс:

– Программа юридической помощи…

Джулиус скептически вздёрнул бровь. “Ну и?”, – читалось в его взгляде.

Альберт торопливо заговорил:

– Мы должны закрывать квоту каждый месяц. Мы можем взять Кейт Тамера под эту программу. Её сестра была в такой школе, пропала много лет назад, мы можем обратиться в суд с административным исковым заявлением, подать ходатайство о раскрытии информации. Где-то же её документы существуют? Что с ней случилось? Она сбежала? Закончила на улицах Тангросса, её придушил какой-нибудь маньяк? Или она умерла от тифа в интернате? В школе должен остаться её файл.