– Вот теперь проходите, – промурлыкал Курляндский, пропуская нас внутрь. – А почему ты раньше никогда не приводил ко мне свою сестру, Саша? Она у тебя оказывается такая красавица!

Я бросил взгляд на Катю, её щёки налились румянцем. То ли от того, что зашли с холода в тепло, то ли от похвалы.

– Не могу ответить, – пожал я плечами. – Так получилось. Я решил показать ей, как вы отремонтировали свой замок, любо дорого смотреть.

– А за это в том числе и тебе спасибо, – сказал Готхард Вильгельмович и повёл нас в обеденный зал самым длинным путём, устраивая по пути экскурсию.

Преимущественно он старался для Кати, меня словно не замечал, а та с широко открытыми глазами и с благодарностью впитывала всё, что он говорил. Да мне порой и самому было интересно, сегодня я побывал в комнатах, которых раньше не видел.

Наконец прогулка по дворцу закончилась, и мы вошли в обеденный зал. Теперь он уже не впечатлял настолько сильно, как раньше. На фоне всеобщей разрухи он выделялся, а теперь уже не так.

– Это вы удачно сегодня зашли, – сказал Курляндский, усаживаясь за стол напротив нас. – Я нанял нового кондитера и сегодня он должен продемонстрировать, на что способен. Мне его очень хвалили.

Прислуги у него явно прибавилось. Раньше я никого не видел кроме Лизы, а теперь они ходили туда-сюда вереницей. На стол поставили большой самовар, в котором ещё тлели угольки, а сверху шёл пар. Он у них продолжал кипеть прямо на ходу.

Потом на стол начали выносить разной формы небольшие пирожки с разной начинкой, пирожные, а под конец вынесли небольшой, но очень нарядный торт, облепленный клубникой, вишней и голубикой. Содержимое каждой тарелки выглядело очень изысканно и аппетитно.

– Ну, гости дорогие, угощайтесь! – объявил Курляндский начало практически праздничного ужина, потирая руки и обводя взглядом всё, что принесли.

И только хозяин дома потянулся за первым пирожком, как почти бегом к нему проследовал слуга и что-то прошептал на ушко. Готхард сдвинул брови и сразу стал серьёзным.

– Прошу прощения, – пробормотал он, поднимаясь со стула, – очень важный звонок, я скоро вернусь.

Он бодрым шагом последовал за слугой, дверь за ним закрылась.

– Я что-то не поняла, – тихо сказала Катя. – А сюда ему телефон не могли принести?

– Откуда я знаю, – пожал я плечами. – Странно, что он у него не с собой. Когда я звонил, он всегда сам отвечал, а не слуги. Может у него отдельный аппарат для деловых переговоров или что-то ещё в этом духе.

– Саш, ты мне описал его настолько непонятным человеком, а как по мне, так довольно милый старичок, ничего плохого и не скажешь, – сказала Катя, откусывая пирожок и проверяя начинку. – Кажется с персиковым вареньем попался.

– Не обольщайся, – хмыкнул я и тоже решил пока употребить один пирожок. – Это лишь одна из его ипостасей. Если задержаться дольше, чем на полчаса, то можно увидеть пару резких изменений настроения и поведения. Сейчас вот посмотрим, каким он вернётся после разговора. Мне показалось, что он ему не особо рад.

– Ладно, значит скоро увидим, – спокойно сказала Катя и открыла рот, когда вместо спокойного дядюшки в обеденный зал ворвалась разъярённая фурия.

– Что, уже всё понадкусывали? – не сказал, а буквально выплюнул старик. Волосы взъерошены, а из глаз ещё чуть-чуть и полетят молнии. – Нельзя было вас одних оставлять!

– Дядя Гот, что-то случилось? – рискнул я спросить, не меняя спокойного тона.

– Можно подумать тебя это когда-нибудь интересовало, что у меня случилось! – брызгая слюной выпалил он и сел за стол, критично и брезгливо осматривая блюда, видимо выискивая отпечатки наших зубов. – На меня всем начхать, все только ищут, как кусок урвать поувесистее и набить животы, а потом иди ты к чёрту, дядя Гот!