– Так ты занят всё время, – ответил он с невинным видом и пожал плечами. – У тебя там то онкология, то ангиология. У меня, кстати, и по этому поводу полезные изобретения есть.

– Так рассказывайте, мне очень интересно! – сказал я и улыбнулся ещё шире.

– А давайте сначала чаю попьём, – предложил старик. – Такие оказывается пирожные вкусные. Зря ты, Саш, отказываешься, ты попробуй!

– Я обязательно попробую, дядя Гот, – сказал я, вытирая остатки крема с его лица взятой со стола салфеткой, пока он не начал им никого угощать. – Давайте Катя сделает вам массаж головы, у неё это здорово получается. А потом мы уже и чаю попьём, и пирожных поедим, и о лекарствах поговорим. А там глядишь и до тортика доберёмся, чтобы оценить вашего нового кондитера по всем параметрам.

– Массаж головы? – спросил Курляндский и наконец улыбнулся. – Ну давайте попробуем. Это же делается без масла?

– Без масла, – подтвердила Катя.

А что мне для этого надо делать? – поинтересовался он с готовностью на необычный эксперимент.

– Ничего не надо делать, – ответила Катя и встала у него за спиной. – Просто сядьте прямо, расслабьтесь и закройте глаза.

Старик выполнил её рекомендации, и Катя на полном серьёзе начала делать массаж. Я удивлённо вскинул брови, а она в этот момент остановила пальцы у него на висках и хитро подмигнула мне. Из первоначально расслабленного состояния Курляндский быстро погрузился в сон. Руки повисли, плечи опустились, приоткрылся рот. Катя закрыла глаза и продолжала свой сеанс. Я чисто машинально засунул в рот какое-то небольшое пирожное. Почему-то сразу вспомнил предложенный мне крем на пальце. Это было как-то очень неожиданно.

Через несколько минут Катя глубоко вздохнула, убрала пальцы от головы Курляндского и отправилась к своему месту. Только вместо того, чтобы сразу же съесть пирожное для восстановления сил, замерла и уставилась на Курляндского.

Готхард Вильгельмович открыл глаза, проморгался и начал озираться по сторонам, словно оказался здесь впервые. Эта мысль меня начала выводить из равновесия. ещё не хватало, чтобы он потерял память.

– Саша, ты представляешь, я видел такой чудесный сон! – воскликнул Курляндский и вскочил со стула, как молодой. Его лицо так светилось счастьем, сейчас он не был похож ни на одно из своих проявлений. – Катенька, вы кудесница! Я даже не представлял себе, что массаж головы – это так здорово!

Готхард Вильгельмович поклонился моей сестрёнке, поцеловал ей руку и выглядел при этом, как сама любезность. Немного портили картину остатки крема на висках и на подбородке. Я хотел было предложить ему пойти умыться, но он сам быстро обнаружил этот недостаток.

– Одну минуточку, ребята, – виновато улыбнулся Курляндский и поклонился кивком головы. – Я схожу умоюсь и сразу вернусь. Пора бы уже отведать приготовленные моим новым кулинаром чудеса. Уверен, что они годятся не только на приведение в чувство строптивых стариков.

Князь развернулся и вышел, а мы с Катей застыли, как персонажи пьесы “Ревизор” в финале, проводив его взглядами. Через некоторое время мы переглянулись с недоумением на лицах, хотя, как мне показалось, Катя была не сильно удивлена в этот раз.

– Я сейчас попробовала кое-что новенькое, – сказала она и не спеша направилась к своему месту. – Если получилось именно так, как я хотела, то за эти несколько минут у него в голове пронеслось сновидений на добрый час. У него в голове сидело столько детских обид и вычурных комплексов, что трудно представить.

– И что, теперь всё это осталось позади? – спросил я, изо всех сил надеясь на положительный ответ.