Парень встрепенулся, испуганно посмотрел на неё, потом на меня. В глазах читался вопрос: “За что? Я же ничего не сделал!”.

– Вась, не переживай, – спокойно сказал я, выдав самую дружелюбную улыбку. – Катя у нас работает мастером души, но в отличие от других своих коллег, в некоторых направлениях может сделать немного больше. Сними халат и ложись на стол. Ничего страшного с тобой не произойдёт, поспишь немного и всё.

– Л-ладно, – буркнул парень, с обречённым видом стащил с себя халат и забрался на манипуляционный стол с таким выражением лица, словно это был эшафот. До смерти перепуганные глаза неподвижно уставились в бестеневую лампу.

Катя подошла к изголовью, положила ему пальцы на виски, закрыла глаза и сосредоточилась. Разумовский недолго разглядывал лампу, потом его веки сомкнулись, и он засопел, погрузившись в сон. Я тем временем уселся в кресло, решив немного отдохнуть.

Процедура длилась минут десять. Моя сестра и её пациент всё это время оставались абсолютно неподвижны, словно необычная скульптурная композиция в музее восковых фигур. Потом Катя открыла глаза и убрала руки от головы пациента. Практикант почти сразу тоже открыл глаза и начал озираться по сторонам, пытаясь понять, где находится.

– Назови свою фамилию, Василий, – обратился я к нему повторно.

– Разумовский, – сказал он так, словно никакого заикания у него никогда не было. От удивления он выпучил глаза. – Василий Разумовский. Меня зовут Василий Разумовский!

Последний раз он свою фамилию практически прокричал. С диким восторгом на лице он спрыгнул со стола, подбежал к Кате, крепко обнял её, не обращая внимания на протесты, потом с тем же намерением бросился ко мне, но я жестом его остановил. Как ни странно, но он остановился.

– Меня зовут Василий Разумовский! – радостно сообщил он мне приятную новость, в этот раз уже более спокойно, но лицо по-прежнему оставалось безмерно счастливым.

– Поздравляю, Василий Разумовский, – сказал я, поднялся с кресла и протянул ему руку, которую он неожиданно крепко сжал и долго тряс. – На своём старом месте не вздумай хвастаться, что у тебя речь наладилась.

– А почему? – удивился парень.

– Чтобы не чинили тебе преград и спокойно отпустили. Потому что я нашёл для тебя более интересную работу, которая идеально сочетается с твоими способностями. Так что молча вручай своему главному лекарю заявление на увольнение, он молча подпишет, а ты пойдёшь работать в онкоцентр. Убирать образования у тебя получается очень хорошо.

– Ух ты! – воскликнул парень и снова заулыбался. – Здорово! Спасибо вам огромное преогромное, Александр Петрович! Я никак не могу поверить, что я больше не заикаюсь! Вы даже не представляете, сколько я натерпелся за свою жизнь насмешек и упрёков! А теперь я всем им смогу сказать, что я о них думаю!

– Это вовсе не обязательно, – сказал я и подмигнул. – Они сами себя накажут за то, что так с тобой обращались. А тебе пожелаю успехов в работе. Сегодня я думаю тебе нет смысла дальше здесь оставаться, сосуды точно не твоё.

– Да, что-то я с этими бляшками никак не могу рассчитать силу воздействия, – сказал он, не прекращая улыбаться и почёсывая затылок. – Но заниматься онкологией меня вполне устраивает, опухоли я лучше чувствую.

– Значит договорились, – кивнул я. – Придёшь в онкоцентр на Рубинштейна и сразу подойди к секретарю Савелию, скажи, что я направил. Если что, он мне позвонит.

Василий ещё несколько раз поблагодарил, тряся мою руку, Катю благодарил дистанционно, потом схватил свой халат и убежал.