В этот раз эмболы полетели практически сразу, но более мелкие и немного реже. Всё равно их оказалось слишком много и несколько пролетели мимо моей руки, я не успел поймать.

– Стоп! – снова скомандовал я и принялся искать ниже по течению свежезакупоренные сосуды.

Не, ребят, так дело не пойдёт. Чистит он быстро, но потом долго следы заметать, на что в итоге уходит немало времени. Надо придумать для него другое задание, чтобы понять, на что он способен. Я взял с подоконника диагностическую карту пациента. Наша Анечка пишет туда абсолютно всё, не только состояние артерий. У этого оказалась в добавок немаленьких размеров доброкачественная опухоль на левой почке. Теоретически её можно было бы пока не трогать, но она потихоньку начинала сдавливать лоханку, так что в ближайшее время удалять её всё же придётся.

– Опухоли раньше удалял? – спросил я, отчаявшись уже с сосудами.

Парень уверенно кивнул и выжидательно смотрел на меня.

– Тебя как зовут-то? – не выдержал я. Может у него хоть так голос прорежется?

– В-вас-силий, – ответил парень, сильно заикаясь.

Так вот почему он молчит, его наверно все постоянно дразнили за его заикание. А слово “здрасьте” он просто научился быстро выдыхать, пока не застряло.

– Так вот, Василий, в левой почке образование под шесть сантиметров, справишься?

– Д-да, – кивнул он в этот раз уже не молча.

– Тогда приступай, а я проконтролирую, – сказал я и положил свою руку поверх его, когда он занял исходную позицию для работы с почкой.

По крайней мере я теперь уверен, что он знает, где это находится. Поток он запустил не такой уж и тонкий, но прицел был что надо. Образование исчезло с радаров минуты за три, если не меньше. Когда он закончил, я на всякий случай решил, как следует проверить результат, нет ли косяков. К моему удивлению, от тканей образования не осталось ни единой клеточки, а сама почка при этом осталась нетронутой. Нигде не кровил ни один сосудик. Чистая работа.

– А ты сейчас в какой клинике работаешь? – спросил я.

– У Адм-мирал-лтейс-ства, – с трудом выговорил он. Бедолага, как же он с пациентами общается? Записки друг другу пишут? Или он всем даёт анкету заполнить? – Но мне н-ничего н-не дают д-делать.

Сказав последнее, он совсем поник. Видимо его там совсем забили в угол, чтобы не мешался. Не у всех хватает терпения общаться с человеком, у которого такой дефект речи. Так, кажется, у меня родилась идея. Я сказал парню посидеть пока в зоне отдыха, а сосудами занялся сам, не отпускать же пациента, излеченного наполовину. Когда я с ним закончил, позвонил Кате и попросил зайти, она в это время трудилась в другой манипуляционной.

– Тьфу, блин! – воскликнула сестра, когда увидела, что в кабинете даже нет пациента. – Я думала у вас тут что-то серьёзное, а вы сидите отдыхаете. Ты чего звал-то?

– Кать, твоя помощь сейчас нужна, как никогда, – сказал я, хитро подмигнул сестрёнке и кивнул на практиканта. – Нам очень нужна твоя помощь.

– Саш, исправлением осанки я не занимаюсь, тут ты лучше меня справишься, – хмыкнула Катя, а мой практикант резко выпрямился, мол нормально всё с осанкой. – Вот видишь? Я здесь не нужна.

– Да погоди ты, не в осанке дело, – остановил я её. – Вась, назови свою фамилию.

Парень бросил на меня обиженный взгляд и тяжело вздохнул, но ослушаться не посмел.

– Р-раз-зум-мовс-ский, – с большим трудом, щёлкая то ли кадыком, то ли голосовыми связками произнёс Василий.

– А, вот в чём дело, – сказала Катя, окинув бедолагу сочувствующим взглядом. – Теперь понятно. Ложись на стол, Василий.