– Лео, – приподнимаю я бровь, – а не пошёл бы ты подальше?

Вот сейчас, именно сейчас мы вышли на нужный уровень общения. Он немножко дотянулся до меня, я чуть-чуть опустилась вниз из приторно-возвышенного замка.

– Только с тобой, Эль, – показывает он в улыбке зубы.

Мы расстреливаем друг друга глазами, но я понимаю: детство закончилось, сейчас всё по-настоящему. И я уже хочу спросить, какое он имеет право заявляться среди ночи и качать права да ещё таким наглым и самоуверенным тоном, когда раздаётся осторожный стук в дверь.

– Таня? – спрашивает мама, и я закатываю глаза.

Её опека душит, и я считаю дни, когда можно будет уехать из дома. Более того: хочется уйти и не вернуться. И, кажется, моё желание было слишком сильным, раз небо послало мне Короля в качестве избавителя.

Если что, это сарказм, но в данное мгновение я занималась тем, что волокла Лео к шкафу-купе, а он вначале покорно шёл, а потом резко воспротивился. Понял, чего я хочу. Черты его лица исказил гнев. Ничего, потерпит.

– Таня? – ещё раз спрашивает мать, и я вижу, как осторожно опускается ручка вниз, а я панически вспоминаю, закрыла ли я дверь. Но я закрылась. Сделала это автоматически. В последнее время не терплю, когда нарушают границы моего личного пространства.

– Всё потом, – шепчу я одними губами и всё же проталкиваю Лео в отделение с верхней одеждой. Там просторно, но для него низковато.

– Я не одета, мам, после душа. Что ты хочешь? – спрашиваю, оттягивая время и не желая открывать дверь.

– Пришла узнать, всё ли у тебя в порядке. Ты не зашла ко мне.

Где взять сил, чтобы ей противостоять?

– У меня всё хорошо, и я очень хочу спать.

– Ты мне не откроешь? Я принесла тебе горячего молока.

В последнюю секунду я прячу тюльпаны, что принёс мне Король. Они не белые и не жёлтые. Нежно-желтоватые, как крем-брюле. Моё любимое мороженое. Он помнит. И это удивительно. Я точно знаю: Лео не купил первые попавшиеся цветы. Он выбирал. Он всегда отличался скрупулёзностью в мелочах.

Мама входит осторожно. Стакан молока она держит в левой руке на маленьком круглом подносе.

Я вижу, как цепко она оглядывает мою комнату. Контроль. А молоко – предлог. Но чего-то подобного я от неё и ожидала. Но наглости пройтись и заглянуть во все щели у неё не хватает. Она лишь напряжённо бросает взгляды на ванную комнату, где по-прежнему горит свет.

– Как прошёл вечер? – спрашивает она заранее заготовленный вопрос.

– Замечательно, – фальшиво улыбаюсь ей, – но давай поговорим завтра. Если бы я хотела, то зашла бы к тебе, когда вернулась из клуба.

– Саша тебя провожал? – она пододвигает ко мне стакан и кивает головой. Я должна сделать хоть глоток, иначе она не отстанет.

И я покорно беру стакан. Пью молоко с мёдом. Это вкусно, но приторно. Придётся ещё и воды выпить, чтобы избавиться от этого вкуса.

– Да, конечно, – отвечаю и думаю: а если бы я сказала «нет»? Она бы звонила Ландау и отчитывала, что их сын – невоспитанная свинья? – Это всё?

– Отдыхай, – вздыхает она. – Спокойной ночи.

А затем, кинув ещё один взгляд в сторону ванной, самым естественным тоном спрашивает:

– Можно я вымою руки? Липнут от мёда. Вымазалась, когда готовила тебе молоко.

Браво. Она всё же нашла способ, чтобы засунуть нос туда, куда я, по её мнению, кого-то прячу. Видимо, она всё же слышала наши с Королём голоса.

Я пожимаю плечами и делаю приглашающий жест. Из ванной мать возвращается быстро. Может, предложить ей посмотреть под кроватью?

Она уходит, а я выключаю верхний свет и зажигаю ночник. Из шкафа злой, как чёрт, вываливается Король.