— В университете опять безобразие, — неожиданно произнес он. — Кто-то через студентку напал на Андрея.

— Студентку? — округлив глаза, я лишь внимательнее посмотрела на Григория Любомировича. — Вообще уж нахальство! Он не пострадал?

Тот покачал головой:

— Нет, успел вовремя зачитать колыбельную, но, — тяжелый вздох, — не рассчитал силу. Девочку направили в лазарет. Под угрозой сдача экзаменов и практика.

На душе заскреблись кошки. Я осторожно опустила ежат в корзинку. Они тут же недовольно засопели и попытались вернуться на законное теплое место, то есть на меня.

— Кто это? — тихо спросила, присаживаясь рядышком.

— Ирина Яровая, — последовал ответ, — твоя одногруппница.

М-да уж. И так прекрасно знаю, кто она такая. Но чтоб Ира вляпалась в сомнительную компанию? Или же все сделали без ее ведома? Скорее всего.

— Дела, — протянула, покачав головой. — Что говорит Шаленый?

— Говорит, что для жизни неопасно, — пожал плечами Григорий Любомирович, — но вот что сквозь нее смогли протянуть нити злыдневских чар — уже ни в какие рамки!

Ответить было нечего, только украдкой бросила взгляд на мосяжный перстень на пальце. Если б не он, то, может, на месте Иры оказалась я. Стихийница — лакомый кусочек. А еще такая молодая да неопытная как я — вообще слов нет. Но благодаря оберегу удалось избежать печальной участи.

— Ладно. — Он встал и внимательно посмотрел на темные вершины гор. — Готовься, жди своего ненаглядного. Мне надо еще по лесу пройти.

Я бросила взгляд на ежат.

— А с этими что делать?

Он пожал плечами и улыбнулся:

— Покорми для начала. Сытый зверь, он и жизнью доволен, и хозяина не беспокоит. А я как раз еще и поищу Соньку-растяпу.

— Хорошо, — довольно ухмыльнулась я и, подхватив корзину, быстро засеменила на кухню.

Спустя некоторое время вся колючая компания довольно уплетала овсяную кашу с мелко нарезанным яйцом. Так, что даже из комнаты выбрался черно-белый котище — местный бандит, проживавший в доме Чугайстрина, — и удивленно воззрился на гостей. Потом перевел взгляд желтых недоуменных глаз прямо на меня, мол, ты чего это в дом приволокла? Разве мало тут Меня?

Впрочем, кошачьи чувства меня не особо беспокоили. Внутри засела тревога: как возвращаться в университет? Что делать с экзаменами? Как потом всем объяснять собственное исчезновение? Это ж слухов будет — ужас какой-то! А еще я сильно скучала по Таньке и Ваське. Хотя… чего уж там скрывать, скучала по всей группе и преподавателям. Но Григорий Любомирович поступил правильно. Эх, еще б сработал его план — вообще хорошо было бы!

Заложив руки за спину, я бродила туда-сюда по кухне. Сидеть просто не получалось. Бурлила какая-то странная энергия, не дававшая оставаться на месте.

Один из ежат довольно хрюкнул и, важно цокая, отошел от миски; остальные растягивали ужин в свое удовольствие.

Я остановилась и покрутила перстень на пальце. Эх, жалко, что Богдану придется все долго объяснять — вспыльчивый же. А Чугайстрин меня спрятал надежно — ни одно зеркало ночи не увидит! Всех вокруг пальца обвел, сделав вид, что решил на мне жениться. Другой вопрос, что жениться он совсем не собирался, а лишь сбить с толку некоторых совсем нехороших людей. Позвать могу Богдана сама, проложив своими силами звездную дорожку.

Быстро подошла к окну и выглянула на улицу: черные силуэты гор, тонкая полоска золота возле вершин. Что ж… ждать осталось недолго.

Когда по небу разлилась ночь, а мириады звезд засияли причудливой россыпью драгоценностей, я вышла на улицу. Поднялась по узкой крутой тропинке, чтоб оказаться на полонине[1]. Отсюда можно часами смотреть вниз, на раскинувшуюся долину. Почти так же, как тогда, в моем первом сне, где я познакомилась с Богданом.