Осмотрелась вокруг, вдохнула полной грудью — голова аж пошла кругом. Подняла руки и начала расстегивать пуговицы на платье. Звездная дорожка — заклятие первородное; мирской шелухи не любит. Пусть даже и такой незначительной, как одежда.

Платье скользнуло к ногам, я склонилась и вынула и кармана свою сопилку. Вмиг ночная прохлада скользнула по коже, заставив вздрогнуть, ветер растрепал волосы.

Закрыла глаза, мысленно вычертив прямую линию прямо к самой яркой звезде.

— Отбрось все, — так говорил мне Григорий Любомирович, когда обучал азам первородной волшбы. — Есть только ты, есть только твои чары.

За несколько дней он научил меня такому, чему в университете и не подумали бы. Ведь слишком опасно, ведь слишком неправильно знать столь юному мольфару такие вещи. По телу будто пробежал легкий-легкий электрический разряд, кончики пальцев закололи сотни микроскопических иголочек. Еле сдержалась, чтобы не хихикнуть, — получалось не больно, а щекотно.

Открыла глаза и послала мысленный приказ прямо к алмазной россыпи звезд на небе. Самая яркая из них ослепительно вспыхнула, я почувствовала, как внутри разлился жар. Ура, выходит!

Взмахнула руками, нарисовала несколько символов в воздухе, полыхнувших зеленым пламенем. Они тут же сплелись в огромный шар; ухватила его покрепче и со всей силы кинула вверх. И вмиг все переменилось: звезды закружились в безумной хороводе, ночь зашептала тысячью голосов, заворожила древней тайной.

Мотнув головой, я вспомнила о зажатой в руке сопилке. Поднесла ее к губам и заиграла. Стихли неведомые голоса, замерли звезды — чистой, весенней горной рекой потекла мелодия ввысь, заставив замереть и слушать.

Тело не чувствовало прохлады. Только в груди все больше и больше разгоралось пламя радости от предстоящей встречи. И вдруг — громкий звон! Сопилка выпала из рук, и из ниоткуда донеслась ласковая песня струн цимбал.

В том, кто появился перед моим взором, я далеко не сразу признала… Богдана. Он так и завис в паре метров от меня. На почти прозрачных губах — нечеловеческая улыбка, непропорционально длинные ноги чудно скрещены, руки будто играют на невидимых цимбалах. Длинные пальцы перебирают струны призрачных цимбал. Он посмотрел на меня. Глаза желтые, светящиеся — не понять, что думает.

Внезапно вспомнился рассказ Андрея Григорьевича про него: Призрачный Цимбалист забирает души мольфаров, смотрит глазами ночи, шепчет древние заклятия, катается на Луне…

Я вздрогнула. Во всем этом было что-то жуткое, страшное… и в то же время безумно притягательное. И хочется, и колется. Просто знала, что он не причинит мне вреда.

Желтые глаза прищурились, цимбалы зазвенели печально и тихо. А все же невероятный! Так бы смотрела и смотрела!

— Дина? — шепот, подхваченный ветром, полный изумления и непонимания.

— Ага, — не особо изящно ответила я. — Она самая.

Звездный свет потускнел, миг — и меня сжали в объятиях.

— Что случилось? Куда ты пропала?

Богдан смотрел на меня с тревогой, и в то же время остро чувствовалось, что он не задал еще один вопрос: «Кого убить?».

— Тш-ш-ш-ш, — шепнула я, приложив палец к его губам. — Сейчас все расскажу.

Жест подействовал, его тревога начала отступать, однако выпускать меня из объятий он не собирался.

— Тебя украл Чугайстрин! Он тебя…

М-да, кажется, насчет «подействовало» я сильно ошиблась. Пришлось успокаивающе сжать руку Богдана.

— Если хочешь узнать что-то неприличное, — произнесла я с нажимом, — то ничем, увы, порадовать не смогу.

Богдан озадаченно вздернул бровь.

— Ему вроде как мать наследника нужна. Сомневаюсь, что он тебя сюда приволок, чтобы изучить поведение карпатских белочек.