Я со своими уборочными инструментами - не лёгкими пластмассовыми, как у нас, а с хорошей такой деревянной бадьёй, - убрав на первом этаже, однажды двинулась на второй. Ну а как же? Надо же помочь бедненьким мужчинам, живущим в доме без женской руки!.. Но на лестнице меня задержал дядюшка Гилерм. Даже больше - жёстко схватил за локоть.

Он, вообще-то, был вежливым и доброжелательным, но в тот раз его пальцы в вечных перчатках очень больно, словно клещи, ухватили меня за руку

- Цайя, нет! - сказал и так посмотрел на меня, будто взглядом хотел уничтожить.

Язык я кое-как тогда уже понимала, а вот сказать едва ли могла пару связных фраз. И потому даже не спросила почему.

Стащила тогда тяжеленное ведро вниз и грохнула его на пол у бокового хода, что вёл во внутренний дворик. Сдерживая досаду и злость, решила, что баба с воза - кобыла в курсе дела. То есть, мне же лучше - не таскать тяжёлое ведро наверх, не корячиться со своей благодарностью, убирая за ними грязь. Неприятно, конечно, смотреть в прожигающие глаза, но ничего, переживу.

Не укладывалось и ещё кое-что. Чем дальше, тем чаще я задавалась вопросом почему меня спасли и прячут, если так относятся? Гостеприимство хозяев было какое-то странное. После еды мне напоминали, что надо вымыть посуду («Цайя, поела? Убери тут всё!»), когда лавка закрывалась, дядюшка первое время заглядывал ко мне в каморку и сообщал, что покупателей нет и лавка закрыта, а позже просто подчёркнуто громко топал по лестнице наверх, намекая, что пора идти убирать.

Вот эти шуточки дурацкие и издёвки по поводу того, что я не знаю чего-то или плохо говорю - зачем спасал, если теперь упрекаешь?

Эти придирки вообще ужасно обидными казались! Я очень быстро осваивала язык, намного быстрее, чем английский в моём родном мире. Оно и понятно. У меня здесь была языковая среда, полное, как говорится, погружение, а там - просто курсы два раза в неделю.

Не знаю, догадывались хозяева этого чудного домика или нет, но слышимость тут была... панельные хрущёвки нервно курят в сторонке - разговоры за стеной были слышны замечательно. Особенно, если я ложилась спать. А за стеной у меня была кухня, она же - гостиная.

Мои злость и возмущение таким поведением спасшего меня Жажи, шли мне на пользу. Сначала я злилась и молчала, потому что хотела сначала выучить язык и поразить их, а потом, когда уже стала более-менее понимать, просто скрывала свои знания. Немного из вредности, немного - на всякий случай, как козырь в рукаве. А если им нравится считать меня отсталой дурой - да пожалуйста, я не буду обижаться или переубеждать. Я просто буду делать свою работу, чтобы не чувствовать себя нахлебницей, а там - как хотите.

Но всё это было потом, спустя несколько месяцев.

А в тот вечер, когда поняла, что потеряла свой с трудом обретённый мир, я будто снова оказалась у разбитого корыта, в том страшном дне, когда ушла мама.

Снова оказаться в одиночестве? Такого просто не могло быть! Не могло! Снаряд не падает в одну воронку дважды!

Но это случилось — упал.

Я была в чужом мире. Одна. Снова одна. ТОлько мир был другой. Такой, где есть магия и нет ничего родного и близкого.

И что было страшнее - снова остаться одной или остаться в чужом и чуждом мире - сразу не понять.

Когда осознание произошедшего накрыло меня бетонной плитой, я впала в ступор. Помню только мелькание теней перед глазами, чужие эмоциональные, но такие далёкие-далёкие разговоры. Ещё они, кажется, махали чем-то. Кажется, руками. И даже, кажется, щипали меня.

Помню, что пытались отобрать кота.