Мы оказываемся внутри: я, матушка, Каэль.

Все смотрят так, будто я пятно на фамильном ковре.

На мне пурпурный шёлк — подарок мужа. Когда-то он выбрал его сам. Теперь ткань жжёт кожу, словно клеймо. Каэль не смотрит на меня. Не держит за руку. Он просто возвращает свою жену семье Фавьен — спокойно, без истерик, как возвращают сломанную вещь.

Меня. Драконицу. С шестью прозрачными чешуйками на висках и древней кровью, что когда-то считалась святой. Но в этом мире больше никто не верит в святость. Здесь ценят только силу. Только тех, кто может дать наследника. А я не смогла.

Вижу, как матушка сжимает веер, быстро, почти незаметно. Её лицо безупречно. Только глаза выдают, сколько сил она прилагает, чтобы сдерживаться.

Сёстры в первых рядах кольца: три драконьих цветка, выстроенных для парадного показа.

Севелия с золотыми кольцами в волосах и жемчужной чешуёй на висках.

Лавана — слишком красивая, чтобы быть умной, и слишком гордая, чтобы это признать.

И младшая, Тэя, смотрит на меня с жалостью, которую не успела спрятать.

Матушка наклоняется ко мне и шепчет:

— Поблагодари лиорда Ретьена за проявленную честь быть его женой. И не забывай, кто здесь виноват. — Она кидает быстрый, точный взгляд на сестёр — как на товар, выставленный на аукцион. — Если хоть один союз сорвётся из-за тебя...

Она не договаривает. И не нужно. Я уже вижу, как дрожит край её веера.

— Ты вернулась не как дочь, — добавляет матушка тихо, — как угроза.

Каэль кланяется коротко, почти лениво, словно завершил неприятную, но важную обязанность.

— Род Фавьен всегда отличался пониманием, — говорит он. — Я уверен, вы найдёте для неё... подходящую роль.

Смех. Глухой, короткий.

Кто-то поднимает бокал.

Кто-то уже ищет глазами мою младшую сестру, ещё не тронутую позором.

— Ты слушаешь, Аэлина? — снова шипит матушка. — Слышишь, что я сказала?

Я слышу.

Каждое слово.

Каждую улыбку, которой меня вышибли из мира чистокровных драконов.

Каждую искру презрения в глазах знати.

Чувствую, как внутри что-то лопается. Не сердце — гордость.

Я медленно поворачиваюсь к ней.

— Да, матушка. Слышала. И слова Каэля. И твои. И их.

Мой голос звучит ровно. Даже странно: внутри всё горит, а снаружи я словно покрыта льдом.

— Тогда поблагодари лиорда Ретьена, — повторяет матушка, её губы почти не двигаются, — ты вернулась не женой. Позором. Ты обесчестила род Фавьен.

Моя голова вскидывается сама. Во мне высокомерия не меньше, пусть я и попаданка.

— Благодарю вас, лиорд Ретьен, за честь быть вашей женой. Пусть и недолгую. Но честь остаётся со мной. Не с вами.

В зале снова раздаются смешки.

Каэль медленно поднимает руку, и воздух будто замирает. Смех обрывается.

— Прошу прощения, — раздаётся холодный голос.

Вперёд выходит лиорд Эмбрьен, золотоволосый, высокий, с военной выправкой. Плечи широки, движения точны, походка сдержанная, как у хищника.

— Но как будущий муж лиоры Севелии, я не могу позволить, чтобы в семье оставалась… она. Лиора Аэлина бросает тень на древнюю кровь Фавьен — на мою будущую жену, на будущих наследников. Я требую немедленного отлучения от рода. Здесь. Сейчас. По закону и традиции.

Я поднимаю взгляд. Вы уже растоптали меня. Неужели хотите добить?

4. 3.Падение

Если бы отец был жив, они не позволили бы себе этого фарса. Но после его смерти мы остались без защиты, и теперь другие чистокровные драконьи семьи стремятся добить нас. Если не избавиться от меня и выдать трёх моих сестёр за наследников достойных родов, у Фавьен снова окажется слишком много власти.

Матушка перебирает веер. Бросает взгляд на меня, на Севелию, на лиорда Эмбрьена. Лицо матушки безупречно спокойное, лишь пальцы сжимаются на перламутровой оправе. Что ни говори, лиоры Фавьен всегда умели держать удар.