— На, держи. Ты свое потеряла… Иди, плети свой венок. За него многие будут бороться. Ты теперь завидная невеста Кара, — Хорк ухмыльнулся напоследок и перемахнул через плетень.

Я дождалась, пока не стихнут шаги. Затем не глядя подняла то, что бросил мне Хорк, резво вскочила на ноги и забежала в дом.

Отсиживаясь в холодных сенях, испуганно и часто дышала, сминая в руках нежный лист какой-то травы. Люпин. Кто-то оставил мне листья волчьей травы… Стоило об этом подумать, как во рту резко пересохло.

Волчьей.

Кто-то хотел, чтобы в моей венке был люпин? 

Я задумчиво вертела уцелевшие листья, стянутые красной нитью, и думала. Почему люпин, почему мне, почему именно в эту ночь?

Не глядя сунула люпин за широкую лямку сарафана.

Завидная невеста…

Да уж, подсобил мне Орм, удружил. Сиротка без приданого вдруг стала самой желанной. И самой недоступной. Тяжко будет Эйгилю завтра, очень тяжко. И мне непросто.

Дерзкая мысль заставила меня покраснеть. 

Всё равно всё по-моему будет!

Убедившись, что подруги также поют песни и пока меня не потеряли, я крикнула им, что посижу немного на улице. Дождалась ответа и последовала по пути Хорка. Прошмыгнула мимо кустов и с трудом перелезла через скрипнувший плетень. Умудрилась зацепиться за него подолом сарафана и шумно упасть в высокую траву, растущую вдоль низкого забора. 

Оглянулась по сторонам: деревня затихла. Все готовились к Вальской ночи. Девушки плели венки, парни готовили кушаки. В конце широкой улицы, у большого колодца стояли ярмарочные палатки. Но и там было пусто. Зато в каком-то дворе громко пели песни. Наверное, у тётки Раты, она любила угощать и приветствовать гостей.

Шебутной пёс Аси тихо затяфкал, скорее ради приличия, а не из-за моего преступного бегства.

Хлопнули ставни:

— Черныш, ты чего? — звонкий голос девушки слишком громко разнёсся по пустой ночной улице. — Кто тут?

Я замерла, ни жива, ни мертва.

— Кара?

Прикрыв рот ладонью, пробубнила:

— Мышь пробежала.

— Вот глупый пёс… — снова хлопнули ставни, последние слова Аси я уже не услышала. Девушка скрылась в доме.

Полежав немного в прохладной траве, осторожно встала. Подобрала сарафан и со всех ног бросилась к дому Эйгиля. Он был неподалёку. Совсем близко к лесу.

Мне повезло, и по пути я никого не встретила. 

Гулко бухая пятками по пыльной дороге, бежала со всех ног. Мимо мелькали почти одинаковые заборы и плетни, дома. Один двор, второй…

Дом Эйгиля встретил меня тишиной и тёмными окнами. Ставни ещё не везде закрыли. Я обошла забор, заходя к дому со стороны леса: где-то с этой стороны должна быть комната Эйгиля, тут мы разговаривали в прошлый раз. И он, по старым традициям, как возможный жених, должен быть сегодня в отчем доме, готовиться.

Подняв с земли мелкие камешки, начала аккуратно бросать их по ставням. Я, наверное, кинула их штук пять или шесть, прежде чем в окне показалась лохматая голова Эйгиля. Увидев меня, он быстро осмотрелся по сторонам и живо выбрался наружу. Но пусть даже так же неуклюже, как я перелазила через забор.

— Что ты тут делаешь? — яростный шёпот Эйгиля меня не смутил.

Я улыбалась и смотрела на недоумевающего парня. Его рыжие волосы торчали подобно свежей соломе, а веснушчатое лицо упорно заливалось краской. 

— Чего ты краснеешь? — глупо хихикнула и сомкнула губы, улыбаясь уже только ими. — Я к тебе по делу.

— Какому? — Эйгиль держался за забор, несколько дёрганно оглядываясь по сторонам. Наверное, ему чудились разные шорохи и звуки.

— Хорк с тётушкой договорился…

Теперь Эйгиль стремительно побледнел. Его круглое лицо сразу осунулось и стало каким-то печальным и вытянутым.