— Нартанн, ты еще возишься с этими гробами? А побыстрее нельзя?

По позвоночнику скользнула холодная капелька. Правду говорила Каролина: на воре и шапка горит. Только свидетелей ему сейчас и не хватает! Он огрызнулся через плечо, стараясь выглядеть, как можно естественнее:

 — Сам бы упаковывал и перемещал, раз такой умный! У меня нет желания оказаться под трибуналом только из-за того, что по флагману растеклась чья-то моча!

В ответ добродушно хохотнули:

 — Ну ладно, ладно! Чего ты сразу? Заканчивай! Через пять минут пришлю пехоту, помогут тебе с погрузкой.

Посмотрев вновь на ребенка, он прошипел сквозь зубы:

 — А ну, вылазь немедленно, маленький мерзавец!

Ребенок съежился, подбирая под себя худенькие ножки в оборванных, обтрепанных штанишках, и отчаянно замотал головой. В серых детских глазенках стояли слезы.

 — Вылазь, говорю, немедленно! Это контейнер для бумаг! И я его сейчас герметично закрою! Подохнешь тут без воздуха и испортишь собою все документы!

На мелкого сдавленное рычание служивого подействовало в обратном направлении. Еще отчаяннее замотав головой, малец принялся быстро и аккуратно закапываться в бумаги. И так споро, словно имел немалый опыт подобной маскировки. Через несколько секунд перед взором Нартанна предстала аккуратная кипа бумаг, заполнившая собою практически все пространство контейнера. И ни намека на то, что под бумагами спрятан сюрприз.

Постояв еще несколько секунд и в полном онемении глядя на контейнер, арлинт заметил в отдалении появившуюся обещанную подмогу в лице четверых солдат-пехотинцев. Нужно было на что-то решаться. И он решился. Зло сплюнув себе под ноги и воровато оглядевшись по сторонам, арлинт водрузил на законное место снятую крышку и споро загерметизировал контейнер. Он рассудил так: трупный запах из герметичной емкости на корабль не просочится. А значит, о том, что в контейнере был кто-то живой, узнают только в том месте, где начнут разбираться с архивом разоренной базы бунтовщиков. И ему тоже вряд ли кто-то что-то предъявит. Крышка плотно прижала бумаги. Труп найдут только после того, как их вынут. Соответственно, закрывая контейнер, он не мог видеть, что в контейнере не только архив.

Успокаивая таким образом растревоженную совесть, он проследил за погрузкой всех пяти коробов. А потом спокойно сопровождал их до самой погрузочной платформы флагмана. Передав возле грузового люка контейнеры интенданту-игумару, он развернулся и бегом отправился на свой корабль. Слишком молодой и со скандальной репутацией, он не мог претендовать на службу на флагмане Звездный войск…

Сознание вернулось резко. Как по щелчку тумблера. Впрочем, как и всегда. Но я по инерции продолжала тихо лежать, притворяясь обморочной. Эта способность меня уже не раз выручала. И хоть сейчас вокруг меня находились не враги, я надеюсь. Лишней информация, как показала моя предыдущая жизнь, еще ни разу не была.

Я четко помнила, что произошло. Впрочем, и не удивительно. Я отключилась из-за боли, а не из-за полученной травмы головы. Боль и сейчас горела где-то под ложечкой. Не сильная. Вполне терпимая. И я не могла понять: это еще болит из-за полученной травмы, или это боль от утраты друга и соратника? Сколько я тут лежу? Наверное, немного. Тело еще не затекло. Да и так тихо в салоне катера не было бы. А если бы нас уже подобрали, то и подавно не было бы тишины.

Стараясь не изменить ритма едва слышного дыхания, я навострила уши, и вся обратилась вслух: что происходит? Где я? Писка приборов не слышно. А между тем, даже современная электроника не умеет работать бесшумно.