— В подвале, — буркнула герцогиня.

— Желаете посмотреть? — галантно и вежливо произнес Алекс тоном, от которого кровь стыла в жилах.

— Пожалуй, — ответила герцогиня, хотя даже в полумраке комнаты было видно, что ее всю трясет от страха.

«Однако! — с изумлением подумал Тристан. Свечи, как по мановению волшебной палочки, погасли, тонкая занавесь отдернулась, и в его руку легла ладонь таинственной женщины. — Действительно хочет посмотреть на работу инквизитора или хочет услышать какую-то информацию самой первой?»

***

В подвал они спустились вчетвером.

У Густава открылась аллергия, он рыдал, чихал, и отказывался подходить к герцогине.

— Только если понадобится ее убить, — грубо сказал страдающий оборотень.

Герцогиня в полутьме двигалась очень медленно, то ли опасаясь наступить на подол своего платья, то ли не особо торопясь к месту казни. Ее рука, затянутая в перчатку, дрожала и была холодна. Это чувствовалось сквозь тонкую ткань. Женщине было страшно спускаться одной в компании с тремя инквизиторами в подвал; это Тристан понял, как только перед ним открыли тяжелую, окованную железом дверь, и в лицо ему пахнул знакомый запах затхлости, нагретого металла и крови.

«Обычно такие прогулки для сильных ведьм не несли ничего хорошего, — с усмешкой подумал Тристан. — И спускались в застенки они не по своей воле. Однако, как изменились времена!»

— Дальше без меня, — едва только свет лизнул каменную винтовую лестницу и коснулся кончиков туфель, герцогиня встала, пряча лицо в полутьме и опуская темную вуаль еще ниже, чтобы скрыть лицо тщательнее. Ее била неудержимая дрожь, да так, что зубы чакали, но она всеми силами старалась придать себе прежний спокойный вид, полный внутреннего достоинства. — Я все увижу и услышу и отсюда.

— Как пожелаете, мадам, — Тристан выпустил ее руку, и ему показалось, что женщина ее отдернула слишком поспешно, будто его магия жгла ее. Он неспешно поклонился ей, и вместе с Алексом и молчащим Рэем ступили в освещенный подвал.

Человек, которого поймали слуги герцогини, был избит, почти лишен одежды и прикован к Х-образному кресту. Он тяжело и хрипло дышал, в груди его что-то булькало, и Тристан поморщился.

— Дилетанты, — ругнулся он. — Переломали ребра, а толку ноль?

— Оборотни суровы и грубы, — подала голос герцогиня.

— Нашли, кому доверить, — усмехнулся Алекс, приближаясь к страдальцу. — Ну, сын мой, ты готов поговорить со мной начистоту?

Злодей поднял окровавленное лицо с подбитым, заплывшим глазом, и осклабился. Многих зубов в его рту не хватало, но не оборотни выбили их. Алекс четким движением ухватил человека за подбородок, острым серебряным когтем безжалостно пронзил губу, оттягивая ее и рассматривая рот прикованного.

— Некромант, — произнес он. — Притом практикующий, ваша милость! И много практикующий! — молодой инквизитор обернулся к Тристану. — Пил отвары, чтобы входить в транс. Все зубы от них крошатся. Ай, как нехорошо. Ты готов ответить за свои злодеяния, грешник?

***

— Пошел вон, папаша, — неуважительно огрызнулся некромант и попытался плюнуть в лицо Алекса. Но кроткий белоснежный инквизитор молча увернулся и влепил сокрушительную пощечину, неожиданно тяжелую для его хрупкой руки, разбив в кровь оскорбившие его губы.

Прикованный тяжело ухнул, словно лопнувшее под топором бревно, харкнул кровью, закашлялся. Алекс, свирепо и молча, добавил ему еще, влепив плюху по другой щеке, да так, что некромант на миг потерялся. Глаза его стали бессмысленными и мутными.

— Это все, на что ты способен, щенок, — еле ворочая языком, пробормотал некромант. Он бодрился, показывая, что не боится, что боль и пытки ему нипочем, но Алекс оставался все так же невозмутим.