Комната была погружена в полумрак, освещали ее лишь свечи, много-много ароматических свечей, от запаха которых тотчас же заломило виски. В это пятно света и вынырнули инквизиторы, сначала Тристан, потом Алекс, затем Рэй. Впрочем, близнецы ступили в круг света почти одновременно, молчаливо и зловеще.

Перед ними чуть колыхались от теплых потоков воздуха тонкие прозрачные занавеси. За ними, в мерцающей полутьме, виднелся черный силуэт стройной женщины в широкополой шляпе, с густой вуалью. Кажется, она нервно курила; в темноте ее тонкая рука плавно поднималась, и за колышущимся мраком вспыхивала алая искра на кончике сигареты, вставленной в мундштук.

«Как она тщательно охраняет свою тайну!» — усмехнулся Тристан. Но вслух ничего такого не сказал, конечно.

— Доброй ночи, — вежливо произнес он, кланяясь. — Мне сказали, вы хотите меня видеть?

Некоторое время женщина молчала, рассматривая всю компанию. Нарядного Тристана, волосы которого сверкали в полутьме серебром. Белоснежного Алекса, на пальцах которого красовались серебряные инквизиторские когти. И напряженного Рэя, на груди которого поблескивал священный инквизиторский знак.

— Великолепно! — насмешливо произнесла она, наконец. — У меня словно в глазах затроилось! Значит, натаскиваете своих щенков, инквизитор? Учите их пускать кровь?

Голос у нее был словно шорох змеиной кожи о песок и камни. Но, вероятно, это Тристану лишь показалось, потому что Герцогиня говорила громким шепотом, и ласки в ее словах было меньше, чем воды на дне заброшенного колодца.

Однако, было кое-что еще.

Кошачье бесстрашие, круто замешанное на… страхе. Это когда кошка, трусливо прижав уши, нахально крадется к куску мяса, чтобы стащить его. Крадется и знает, что ей быть битой, если попадется. Но жажда показать свою наглость и жажда получить желаемое сильнее страха.

Вызов. Она бросала вызов инквизитору.

— Обучаю профессии, Ваше Высочество, — сдержанно ответил он. — Защищать честных бюргеров от… нечестных.

— И каково это, — так же яростно, как кобра перед броском, прошипела она, — учить собственных детей убивать?

— Страшно и тяжело, — без промедления и не колеблясь, ответил Тристан. — Но это не мой выбор. Это их решение. И всегда ведь можно сделать шаг назад. Не так ли?

Герцогиня смолчала, а вместо нее ответил Алекс.

— Не так, — его кроткий голос в душной ароматной полутьме звучал жутко, как голос смерти. — Инквизиторское служение невозможно оставить, если это твой истинный путь.

— Маленький упрямый фанатик, — прошипела женщина, устало опускаясь в кресло. Заскрипела кожа, силуэт женщины слился с темнотой. Осталась различима только ее тонкая изящная ручка, свешивающаяся с подлокотника кресла, с зажатым меж пальцев мундштуком.

— Так вы меня позвали, — нетерпеливо произнес Тристан, — чтоб обсудить мои методы воспитания сыновей?

4. Глава 4. Пламя

— Разумеется, нет, инквизитор! — резко ответила герцогиня. Прошипела, как разъяренная кошка, которую топят в раскаленном масле. — Вы наверняка слышали о последних происшествиях в городе?

Из темноты вынырнули три оборотня, придвигая Тристану и близнецам по креслу. Ага… кажется. Разговор будет длинным.

— Благодарю, — кратко бросил Тристан, усаживаясь и с удовольствием вытягивая ноги. Герцогиня в темноте неодобрительно хмыкнула, видимо, в ее компании мужчины обычно вели себя скромнее. Но Тристану на это было наплевать. Его давненько не заставляли долго стоять навытяжку, даже перед дамами. А титул Герцогини Тьмы — сомнительное право заставлять инквизитора кланяться. К тому же, упрямое желание показать, кто тут главный, знакомо пролилось в разум.