Он поднимает на меня глаза и кивает, как ни в чем не бывало.

– Тебя жду, Надюш. Я не мог просто уехать. Мне надо знать, что с дочерью.

Накалывает на вилку еще одну котлету и прямо из миски несет в рот.

– А Егор где?

Пожимает плечами.

– Мне это как-то все равно.

– Ты… не прихамел, дорогой, а?

– Котлеты у тебя божественные. Ты их по старому рецепту делаешь?

Подхожу к нему и забираю миску.

– Нет, по новому. С отравой. Так что лучше езжай, а то у меня проблемы будут, где труп прятать.

– Надя, мля, голодный как носорог, – проглатывает на ходу котлету и прямо своей вилкой накалывает макароны из кастрюли.

– Хоть бы тарелку уже взял! Что за привычка дурацкая на ходу!

– Давай, поем с тарелки.

– Все! Ресторан закрыт, – и кастрюлю забираю.

Ишь… устроился удобно. Там живет, тут ест.

– Спасибо, спасла меня от голодной смерти. – Я только взглядом показываю “не подавись”. – Как Лера?

– Уснула Лера, – беру стакан и набираю воды.

– Что рассказала?

– Сергей, мы с ней не говорили. У нее стресс, я не знаю, что там случилось, но на ней синяков и прочего нет. В этом плане все нормально. Об остальном буду говорить с ней завтра.

– Я останусь, тоже хочу с ней поговорить.

– Нет. Ты едешь к себе. И сейчас. А я ложусь спать.

– Ну куда я в ночь поеду?

– Куда хочешь! Ты мне не муж, можешь не отчитываться, ревновать и искать тебя не буду.

– Надь… ну, может… на диване…

– Никаких диванов! И даже ковриков. Сергей, давай, иди уже, – забираю у него вилку.

Он недовольно чмокает, вытирает рот салфеткой и тянется рукой к разбитому телефону дочери. Кладет его себе в карман.

– Ты куда ее телефон берешь?

– Разбился, не включается. Хочу починить и посмотреть, что там у нее происходит.

– Ты что, будешь по ее телефону лазить?

– Да.

– Верни телефон.

– Разберусь, узнаю все, тогда верну.

– Это ее вещь и она уже не ребенок. Она имеет право хранить там какие-то секреты.

– В восемнадцать еще ребенок, – он поднимается и наливает в чайник воду.

– Ты что это себя ведешь тут так, будто ты не гость?

– Сложно чувствовать себя гостем в доме, где прожил столько лет, – щелкает чайником.

Достает пакетик чая с верхней полки, потому что они всегда там стояли, удобно и уже привычка.

– Сергей, я хочу отдохнуть. Может, ты дома попьешь чай?

– Так я тут как дома. Может, не надо было тебе отдавать весь дом при разводе?

Осматривается по сторонам.

Я на него в упор.

– Телефон Леры мне верни.

– Разберусь и верну, – закидывает чайный пакетик в кружку и заливает кипятком. – Отдам знакомому. Вскроет. Посмотрим, что за переписки у нее. Кто этот урод, что довел ее до такого.

Узнаю его эту настроенность, которую ничем не пробить, если он что-то решил.

Тут уже не достучаться просто так. И не переспорить. И язвить я устала. Нужна подзарядка.

Вспоминается, как Лере было лет девять. Она тогда захотела записаться в театральный кружок. Бред, по мнению Сергея.

– Никаких глупостей. Будет прыгать на сцене, потом тройки по математике. Лучше на плавание – там дисциплина.

Он был категоричен. Редко слушал, когда считал, что лучше знает.

Я не спорила, просто подошла к нему, когда Лера уже спала.

– Сереж, я тоже думала, что театр – это несерьезно. Пока не увидела, как она светится, когда выходит из кабинета после репетиции. Она вся – от макушки до пяток – живая. Настоящая. Она там раскрывается, учится артистизму, не бояться сцены, уверенности, да и вообще говорить, выступать. Согласись, это нужный навык, не меньше, чем дисциплина.

– Развлекается она, а нам потом репетиторов нанимать.

– Обещаю, если это будет мешать учебе, мы бросим.