— Эмм… я решила тут перекусить. Заняла с подругой столик в ресторане, пошла в уборную, и вот, — говорю первое, что приходит в голову.

Покрепче сжимаю свой мешочек в руке и жалею, что сейчас его некуда спрятать: платье-то с воротом до самой шеи.

Однажды этот ректор уже лишил меня возможности разобраться в том, как я тут оказалась. Второго шанса я не упущу. Как бы невзначай завожу руки за спину, охраняя свою Прелесть, прям как Голлум из «Властелина Колец».

— Не нашлось ресторана поприличнее? — Разумеется, ректор не верит.

Делает шаг, чтобы заглянуть в мои лживые глаза, и я вся вспыхиваю. Да что за власть этот мужчина имеет надо мной? Почему от его близости я не могу дышать?

— Я не особо помню, в какие места ходила раньше. Потому и зашла в первое, что приглянулось, — лепечу я, пытаясь унять дрожь в голосе и не смотреть в эти пронзающие, гипнотизирующие, лишающие шанса на спасение глаза.

А куда смотреть?! В гортань?

— И из всех блюд решили заказать именно кожу гаргулии, что сейчас прячете за спиной?!

Что?! Как он догадался?!

— Ничего я не прячу! — заявляю я и пячусь, надеясь спастись.

Ох, как напрасно!

Секунда, и ректор, который только что был передо мной, оказывается уже за моей спиной. Я каждой клеточкой ощущаю жар его тела. Ловкие пальцы выманивают мешочек так, что я даже не чувствую рывка. Лишь то, что рука в момент опустела.

— Тогда это, стало быть, не ваше и вам не нужно? — говорит он, помахав моей Прелестью перед моим носом, будто косточкой перед собачкой.

— Отдайте! — Я вспыхиваю и пытаюсь вырвать мешок, но ректор задирает руку так высоко, что даже в прыжке недотянуться.

Ничего! Сейчас повыше прыгну!

— Леди Сьерра! — Мужчина негодующе смотрит на меня, когда я начинаю сигать, как кошка, в попытках вернуть свое. Знаю, что леди так не подобает, но блин!

Озадаченному ректору приходится пятиться и отступать, чтобы выстоять этот бой без применения силы. Однако дальше террасы он не уходит.

Натыкается соблазнительной задницей на перила, и тут-то я решаю, что сейчас доберусь до мешочка, как он отводит руку прямо в пропасть. То есть в пустоту.

— Нет! Стойте! — молю я, как только разжимается пара пальцев. — Не делайте этого!

— Очень любопытно, леди Сьерра. Что в коже гаргулии такого ценного для вас, что вы сами на себя не похожи? — Поднимается темная бровь, и я осознаю, что эта самая бровь находится в нескольких сантиметрах от меня.

Эта бешеная борьба совершенно лишила меня разума, раз уж я приклеилась к ректору чуть ли не всем телом. Пусть он ненавидит меня, но с мужскими инстинктами у него все в порядке.

Всего на секунду сбивается с толку, и этого мига мне достаточно, чтобы смутиться, а затем как всегда мужчина берет себя в руки, словно ничего странного тут не происходит. Его острые, но уже не такие холодные как прежде глаза прищуриваются и пытаются выцепить что-то внутри меня. Прямо в душе.

Я чувствую, как она (душа) переворачивается, как сжимается в ком и мечется, не желая быть пойманной. А Редмонд продолжает подчинять, продолжает игнорировать эту непростительную близость. Более того, он смотрит еще пристальнее. Ближе…

Мои щеки наливаются кровью. Я вздрагиваю, ощущая через одежду, какое же горячее у него тело. Отлетаю от него вся в смятении, как школьница на первом свидании.

— Отдайте мою вещь! — требую я, потупив глаза. Мою Пре-е-елесть надо было сказать.

Думаете, ректор слушается?

— Скажи, зачем тебе кожа гаргулии, и я, может быть, отдам. — Четко звучит его условие. Улавливаю в голове новые нотки, но никак не могу их определить.