И в этот момент Мрак, выскользнувший на задний двор, прижав уши и отчаянно виляя хвостом, радостно подбежал к Дареку. Предатель.

Дарек не удивился. Он опустил руку и, не глядя, потрепал волка по загривку. Затем он поднял глаза и посмотрел прямо на меня. Он знал, что я наблюдаю. Медленно, не отрывая от меня взгляда, он направился к дому.

Он вошел без стука. Как хозяин. Как человек, который все еще считал этот дом своим. Мрак вбежал следом, но, почувствовав напряжение, тут же юркнул в угол и затих. Дарек не заговорил сразу. Он остановился посреди кухни, и комната мгновенно стала тесной, воздух — плотным, наэлектризованным. Он медленно обвел взглядом помещение.

— Запах изменился, — произнес он наконец, и его голос был тихим, но отдавался гулким эхом в наступившей тишине. — Раньше этот дом пах пылью и отчаянием. Теперь — хлебом. Оливия не любила запах хлеба.

Он повернулся ко мне. Его взгляд был холодным, как скальпель хирурга. И когда он приблизился, я впервые смогла рассмотреть его по-настоящему. Не как разъяренного мужа из чужой жизни, а просто как мужчину. Внешне он выглядел на свои тридцать с небольшим, но стоило присмотреться….

В уголках его темных глаз залегла тонкая сеточка морщинок, не от смеха — от усталости и тяжести власти. Когда он говорил, на лбу пролегала едва заметная складка, привычная для человека, который вечно хмурится и принимает сложные решения. А в иссиня-черных волосах, у самых висков, серебро было заметнее, чем в прошлый раз. Это было лицо мужчины далеко за сорок, а то и больше. Мужчины, который прожил долгую, очень долгую и непростую жизнь. А если он дракон… сколько же ему на самом деле лет? Сто? Двести?

Он стоял так близко, что я могла видеть, как пляшут отблески огня в его темных глазах.

— Я спрошу еще раз. И я не советую мне лгать. Мое терпение имеет пределы. Кто ты и где моя жена?

Последнее слово он произнес почти шепотом, но оно ударило меня, как пощечина.

Я открыла рот. Пустота. В голове не было ни одной спасительной лжи, ни одной правдоподобной истории. Что я могла сказать? Что Оливия изменилась под влиянием свежего воздуха? Что ссылка пошла ей на пользу? Глупости. Он не дурак. Он древний, могущественный дракон. Любая ложь сейчас была бы не просто бесполезной, она была бы оскорбительной. И опасной. Он дал мне один шанс сказать правду. Второго не будет.

Я выдохнула, чувствуя, как вместе с воздухом меня покидают последние остатки сил для борьбы. Плечи опустились. Я подняла на него глаза, встречая его тяжелый, буравящий взгляд.

— Вы правы, — голос прозвучал тихо, хрипло, словно не мой. Он принадлежал женщине, которая только что сдалась. — Я не Оливия.

В его глазах не промелькнуло удивления. Ни тени. Лишь холодное, почти безразличное подтверждение, словно в сложной формуле наконец сошелся ответ. Мышцы на его скулах едва заметно напряглись. Он не двинулся с места, но я почувствовала, как невидимый барьер между нами рухнул. Тайна была раскрыта. Теперь мы были одни, без масок и притворства. Хищник и его законная добыча.

Он молчал, ожидая. Он дал мне возможность говорить, и я знала, что должна заполнить эту оглушительную тишину.

— Авария, — слова полились сами собой, сбивчивые, рваные, как обрывки воспоминаний, которые я сама боялась трогать. — В моем мире… я ехала… на дачу. Обычный старый автобус. Запахло дождем, по стеклу застучали первые капли… — я запнулась, перед глазами на миг встала та картина. — Потом был визг. Металла по асфальту. И крик… чей-то. Удар. Просто… темнота. И холод. Всепоглощающий, липкий холод. А потом…