— Из его лепестков, если их правильно обработать, делают невероятно сильную исцеляющую мазь. Она не творит чудес, мертвых не воскрешает, но затягивает самые глубокие раны за считанные часы, не оставляя и шрама. Говорят, она вытягивает любую хворь и гниль из тела. Поэтому он и стоит таких бешеных денег. Но есть одна проблема.

— Какая же? — мне стало по-настоящему интересно.

— Его невозможно пересадить, — сказал Клин твердо. — Никто и никогда не смог заставить его расти там, где он сам не выбрал. Он просто умирает. Не приживается. Любая попытка выкопать и перенести его в другое место — проваливалась. Он — дитя самого Леса, и слушается только его. То, что он стоит у тебя в кувшине и не увял, — уже само по себе чудо. А то, что волк принес его тебе живым, с корнем… Это знак, леди. Лес принял тебя.

Он еще раз с восхищением посмотрел на цветок, потом на меня.

— Береги его. Это настоящее сокровище.

Он вернулся за стол, но был уже не таким разговорчивым. Казалось, эта находка потрясла его до глубины души. Доев, он поднялся.

— Спасибо за обед, леди. Как всегда, выше всяких похвал. Мне пора.

— Ты еще вернешься? — спросила я.

— Вернусь. Обязательно, — он тепло посмотрел на меня. — А ты… если вдруг что понадобится, или какие проблемы… не стесняйся. Пошли весточку с кем-нибудь из деревенских. Лес все слышит. Я приду.

Тишина, воцарившаяся в доме после ухода Клина, была обманчивой. Снаружи все было спокойно, но внутри меня бушевала буря. Мысли, одна азартнее другой, кружились в голове, не давая покоя. Бесценный. Редкий.

Я смотрела на сияющий цветок, и в голове медленно, но верно зарождалась идея. Дерзкая, почти безумная. А что, если …

Идея оформилась в четкий, ясный план. Финансовая независимость. Полная, абсолютная. Возможность обеспечить себя и своего ребенка на всю жизнь, не оглядываясь ни на лордов, ни на их милость.

«Не приживается, говоришь, Клин?» — подумала я, и на губах моих появилась слабая, хищная улыбка. — «Это мы еще посмотрим».

Я знала, что не смогу успокоиться, пока не попробую. Идея о собственном, неиссякаемом источнике дохода, о полной финансовой независимости, была слишком соблазнительной. Это была свобода в чистом виде. Но надо хорошо все обдумать.

18. 18 б

На следующее утро я проснулась с четким планом в голове. Моя кухня, сердце дома, не подходила для такого деликатного эксперимента. Нужно было место, где мой хрупкий саженец будет защищен от сквозняков и любопытных глаз. Мой выбор пал на небольшую комнатку в конце коридора на втором этаже. Она была одной из тех, до которых у меня еще не дошли руки, но благодаря магии Дарека в ней было чисто, а единственное, выходящее на север, окно давало ровный, рассеянный свет, идеальный для капризных растений. Я тщательно вымыла комнату еще раз, принесла поддон с подготовленным грунтом. Все было готово.

С замиранием сердца я взяла кувшин с сияющим Лунным Светляком. Я уже собиралась выйти из кухни, как вдруг Мрак, дремавший у очага, резко вскочил. Шерсть на его загривке не поднялась дыбом, он не зарычал. Вместо этого он навострил уши, а его хвост неуверенно вильнулся раз, другой. Он смотрел в сторону парадного входа, и в его позе не было угрозы — лишь напряженное, почти радостное ожидание.

И тут я услышала. Тяжелый, уверенный стук копыт.

В груди все похолодело. Я быстро поставила кувшин обратно на стол. Эксперимент придется отложить. Я метнулась к окну кухни, выходящему на задний двор. И увидела.

Там в моем огороде, Дарек Райвен, в безупречном дорожном костюме, стоял посреди моих грядок. Он медленно шел вдоль рядов, но не любовался, а оценивал, словно полководец, проводящий инспекцию. Его лицо было непроницаемой маской.