— Не хочешь — как хочешь, — пробормотала я, обращаясь к своему капризному телу, и отдала весь сыр и хлеб Мраку.

Тот с благодарностью умял все до последней крошки и с обожанием посмотрел на меня. Кажется, я окончательно завоевала его сердце через желудок. Проверенный, веками испытанный метод, работает в любом мире.

Приняв ледяную «ванну» — то есть ополоснувшись из ведра, — я, шатаясь от усталости, добрела до своей спальни. Моя маленькая цитадель чистоты казалась раем на земле. Я зажгла свечу, переоделась в чистую рубашку и рухнула в кровать. Тело гудело, как растревоженный улей, но на душе было светло и спокойно.

Я уже почти заснула, когда услышала тихое поскуливание и шарканье когтей по полу. Я приоткрыла один глаз. Мрак стоял в дверях, не решаясь войти. Он переминался с лапы на лапу и жалобно смотрел на меня.

— Ну, чего стоишь? Заходи, раз пришел, — пробормотала я сонно. — Арендную плату я с тебя все равно не возьму.

Он несмело вошел в комнату. Я указала на старый, но чистый коврик, который постелила у кровати.
— Ложись здесь. Будешь мою спальню охранять, жуть ты моя. Только не храпи, умоляю.

Он все понял. Подошел к коврику, покрутился на месте, устраиваясь поудобнее, и наконец улегся, положив свою огромную голову на лапы. Он вздохнул так громко и горестно, как может вздыхать только очень большая собака, нашедшая наконец свой дом.

Я лежала в темноте, слушая его мерное, спокойное дыхание. Я была не одна в этом мире.

Утро началось с осознания двух фактов. Первый: мое новое тело, несмотря на молодость, было совершенно не готово к трудовым подвигам. Второй: я больше не одна. Из угла моей спальни, где на коврике спал Мрак, доносилось тихое, сонное посапывание.

— Подъем, карманная жуть! — скомандовала я, с кряхтением садясь на кровати. — Нас ждут великие дела. А точнее, рынок.

Мрак поднял свою огромную голову, зевнул, продемонстрировав пасть, в которой могла бы поместиться моя голова, и вильнул хвостом. Кажется, он был готов к великим делам, особенно если они включали еду.

Но тут возникла проблема. Идти с таким «щенком» по деревне без поводка было верхом безумия. Люди и так шарахаются, а если он за кем-то погонится, пусть даже из игры, — быть беде. Нужен был поводок. Но из чего его делать?

Мой взгляд упал на тяжелые бархатные портьеры, которые я сняла с парадного зала, отстирала, но не нашла применения, из-за прогнившей местами ткани. Из разряда и нать не надо и выкинуть жалко.

Идеально! Я отрезала от одной из них длинную, прочную полосу ткани. На одном конце завязала петлю-ошейник, другой конец крепко обмотала вокруг руки. Получилось не слишком изящно, но на удивление надежно.

— Примерка, ваше мракобесие, — объявила я.

Мрак отнесся к новому аксессуару с глубоким подозрением. Он пытался его сгрызть, стянуть лапой, катался по полу, изображая смертельные муки. Но я была непреклонна. Через пять минут уговоров и демонстрации последнего кусочка сыра он смирился и даже, как мне показалось, гордо выпрямился. Еще бы, поводок из бархата! Не у каждой столичной болонки такой есть, наверное, кто их знает.

Наш выход в свет произвел фурор. Деревня, которая до этого жила своей жизнью, замерла. Люди расступались перед нами, как море перед пророком. Женщины хватали детей и прятались за дверьми, мужики хмуро отводили взгляды, крепче сжимая топоры. Я шла с гордо поднятой головой, делая вид, что так и надо, а рядом, неуклюже переставляя свои огромные лапы, шел Мрак, с любопытством озираясь по сторонам. Мы были как королева и ее личный дракон на прогулке. Ну, почти.