Выключив личные эмоции, я начал действовать по стандартной схеме. Собрал экстренный консилиум, и в течение суток Олесю транспортировали из Московского онкологического центра и госпитализировали в нашей клинике. Срочность вполне объяснима, учитывая обстоятельства. Необъяснимой оказалась моя реакция, но Матвеевы были слишком поглощены своим горем, чтобы заметить, насколько сильно потрясла меня вся эта ситуация.

— Олеся? — с замешательством переспрашивает Олег. — Случайно не та смешная блондиночка, которая жила с тобой? Сколько лет прошло?

— Три года, — хмуро отвечаю я.

— Черт, вот время летит! — восклицает Богданов. — Я хорошо ее помню. Прикольная, но нервов тебе помотала… Макс ещё к ней клеился. Да и Вадик неровно дышал. Они даже встречались какое-то время… — Олег сбивается, заметив, что я не расположен сейчас к ностальгии. — Ну, это после тебя уже было. Может, я, конечно, что-то путаю.

— Не путаешь, — согласно киваю, крепче сжимая пальцы.

— И что с ней? — стушевавшись под моим тяжёлым взглядом, осторожно уточняет Олег.

— Раз она в моем отделении, ответ очевиден. Или тебя точный диагноз интересует? — резко говорю я. Каждая мышца тела напряжена до онемения, несмотря на то что мне ещё утром казалось, что смогу взять личные эмоции под контроль. Видимо переоценил свой профессионализм.

— Саш, ты не бесись. Я же без злого умысла. О тебе волнуюсь.

— Обо мне не надо, — грубо отрезаю я. Перегибаю, знаю, но… бл*ь. — Я в порядке.

— Вижу, — хмыкает Богданов. — Какой прогноз?

— Шансы есть, но анамнез неутешительный, — через силу признаюсь я. — Острый лимфобластный лейкоз в возрасте семи лет, регресс в двенадцать, после операции по трансплантации костного мозга удалось достичь длительной ремиссии.

— Стоп, гематология же по моей части, — перебивает меня Богданов, озадаченно нахмурившись.

— Во время планового осмотра у Олеси обнаружили новообразования обоих яичников, — проигнорировав замечание друга, продолжаю я. — Полная диагностика подтвердила муцинозную карциному второй стадии. В Москве провели два курса химиотерапии, там же посоветовали перевезти ее к нам.

— Маковецкий?

— Он самый. Считает, что я справлюсь лучше, — сухо отвечаю на вопрос.

— Не забывает лучшего ученика, — комментирует посерьёзневшим тоном Олег. — Когда операция?

— Через неделю. Олеся меня еще не видела. Не самые приятные обстоятельства для встречи, — устало выдыхаю я. — Не уверен, что она правильно отреагирует.

— Ну дела, — задумчиво бормочет Олег, не сводя с моей физиономии внимательного взгляда. — Узнать, что тебя будет оперировать бывший — так себе новость. Я бы на ее месте тоже напрягся.

— У Олеси нет причин напрягаться, — возражаю я. — Мы разбежались без претензий.

— Это ты так думаешь, а что творится в голове у женщин — знают только они сами. Тем более Олеська твоя с жирнющими тараканами, — философски заключает Богданов.

— Не моя, Олег, — мрачно поправляю я, неподвижным взглядом уставившись на след от кольца на безымянном пальце.

— Майке сказал уже? Они же вроде знакомы, или я снова что-то путаю? — заметив, куда я смотрю, участливо интересуется друг.

— Знакомы, — коротко киваю я. — Ты тоже Марине не треплись пока. У нас с Майей не лучшие времена, сам понимаешь.

— Понимаю, Сань. Что ты планируешь делать?

— Не знаю, — тряхнув головой, снова откидываюсь назад. — Честно, не знаю. Сейчас не до этого.

— Саш, не хочу навязывать тебе свое мнение, но ты бы помягче с Майей, — советует Олег. — Она старается, семью хочет, детишек, а ты то в больнице, то на учебе, то по конференциям мотаешься.