И неплохо работал, судя по всему! Вон сколько антикварного барахла нахапал!

– Коллекция, которую я храню, принадлежит ему.

«А надо, чтобы народу», – с неожиданной злостью подумал Бычье Сердце.

– После моей смерти она перейдет музею этнографии. – Антропшина, похоже, прочла немудреные мыслишки Бычьего Сердца. – Надеюсь, я ответила на все ваши вопросы, молодой человек?

– Почти.

– Что-то еще?

– Скажите, ваш сын курил?

– Нет. Он вел здоровый образ жизни. Он был спортсменом, я уже вам говорила. А почему вы спрашиваете?

– Видите ли, в каюте яхты мы нашли пачку из-под сигарет «Вог». Тоненькие такие, женские.

– Я знаю, – неожиданно резко перебила Сиверса Калиствиния Антоновна. – Не нужно мне объяснять. Такие сигареты курила его… приятельница. – По тому, как было произнесено это слово, Бычье Сердце сразу понял: отношения Антропшиной и «приятельницы» Вадима катастрофически не сложились. По одной простой причине – ночная кукушка дневную перекукует. – Да. Его приятельница, – с нажимом повторила Антропшина.

Господи ты боже мой, каких только смыслов не вложила она в простенькое словцо! Вернее, смысл был один: «Бикса, шалашовка, развратная девка; потаскуха со Староневского; охотница до чужого добра; паразитка, которой лишь бы глаза залить да голой на столах краковяк отплясывать; пол-Питера оприходовала с грудью наперевес, а то и пол-России, а то и пол-Европы, тьфу, тьфу, изыди, сатана!!!»

– Приятельница? – прикинулся простачком Бычье Сердце. – Близкая подруга?

– Не знаю, насколько близкая, – скрипнула зубами Калиствиния Антоновна. – Я ее пару раз видела, не больше.

Но этого хватило, чтобы запомнить сигареты «Вог». Ничего удивительного, при такой клинической неприязни не то что сигареты запомнишь, но и стрелку на чулке. И потом это «Я ее пару раз видела, не больше»… Уж не в постели ли с сыном ты их застукала? С хитрыми приспособлениями из ближайшего секс-шопа?

– И как зовут приятельницу? Хотелось бы с ней побеседовать.

– Не помню, – поспешно солгала Антропшина. – То ли Фифа, то ли Эфа, то ли Афа…

– Афа? – Бычье Сердце был поражен. – Что за имя диковинное?

– Какое есть. За что купила, за то и продаю.

– А координаты у вас имеются?

– Нет.

– А у друга вашего сына? Сергея Кулахметова?

– Не знаю. Не думаю.

Судя по едва заметной одобрительной улыбке Калиствинии Антоновны, близкий друг семьи Антропшиных Сергей Кулахметов в порочащих связях замечен не был. А если и позволял себе расслабиться, то только со стерильными и богопослушными прихожанками баптистского молельного дома.

– Ну что ж, Калиствиния Антоновна, – Бычье Сердце поднялся со стула, – спасибо за информацию. И извините за беспокойство. Если возникнут какие-нибудь вопросы, я с вами свяжусь.

– Надеюсь, что не возникнут, – вполне искренне ответила Антропшина.

Чаем, на который по привычке надеялся Бычье Сердце, она его так и не напоила.

…Это был тот самый джип.

Черный «Лексус» 2000 года выпуска, номерной знак А028ОА.

Джип щурился на солнце и был единственным, кто не проявлял признаков беспокойства: островок стабильности в волнующемся море «Лиллаби». Для того, чтобы понять это, Бычьему Сердцу понадобилось пятнадцать минут. Пятнадцать минут он отирался у «Лексуса». И наблюдал за происходящим в садике у особняка, который занимало сейчас проамериканское гнездо современного балета.

Садик с десятком вычурных чугунных скамеек кишел народом. Народом специфическим и редко встречавшимся в мясницкой карьере Бычьего Сердца. Юноши, похожие на девушек, и девушки, похожие на птиц. На диких птиц. Или на ручных хорьков. Или на бесплотные, висящие на плечиках платья. У Бычьего Сердца рябило в глазах от серебра, воткнутого в уши, пальцы, носы и брови. У Бычьего Сердца чесалось в носу от духов и туалетной воды, растекшихся по запястьям, подмышкам и ключицам. У Бычьего Сердца сосало под ложечкой от тонких упругих балетных рук: сплетающихся, расплетающихся, обвивающих другие руки.