– Понятно. А когда вы видели Валевского в последний раз?

– Сразу скажу, что был не последним, кто видел его в… добром здравии, – моментально отбоярился от контактов с трупом Векслер.

– А кто видел его последним?

– Из наших?

– Из ваших.

– Лика Куницына и Женя Мюрисепп… Видите ли, произошла довольно странная история. Как раз вечером в прошлую пятницу… Они собирались на день рождения, сразу после репетиции. Все втроем… К одному из наших меценатов… Он американец, но человек русской, абсолютно русской души. Прекрасно разбирается в нашей культуре, сам женат на русской. Его зовут Грэг Маккой, и у него бизнес в России.

«Знаем мы этот бизнес, – с желчью подумал Бычье Сердце, – вынюхивать, высматривать, прикармливать потенциальных предателей и разваливать отечество изнутри. На пару с женой-шпионкой. Колобка Векслера тоже, видать, прикормили. И даже раскормили на нашу голову. Ишь как заливается, чуть из штанов не выпрыгивает».

– Мы все должны были встретиться у Грэга на вечеринке в честь дня рождения. Но Роман туда не приехал. То есть не доехал. Лика и Женя были с ним…

– Может быть, пригласим их?

– Да-да, конечно, – засуетился Векслер. – Я к тому и веду. Информация из первых рук всегда важна. Они все обстоятельно вам расскажут…

Через десять минут в кабинете директора появился молодой человек, представленный Сиверсу как Евгений Мюрисепп. Еще через пять подтянулась девушка – Лика Куницына.

– Не буду вам мешать, – интимно шепнул Векслер Бычьему Сердцу и с неожиданным для его комплекции проворством скрылся за дверью.

– Ну, – хорошо поставленным голосом произнес Бычье Сердце. – Будем знакомиться. Я майор Сиверс, из уголовного розыска. Расследую дело об убийстве вашего коллеги.

В гробу они видели это знакомство. В гробу они видели майора Сиверса. В гробу они видели уголовный розыск. Именно это было написано на их гладких отрешенных лицах – «в гробу». Бычье Сердце выждал секундную паузу, соображая, к кому бы из двоих обратиться. Девка была еще та, типичная балеринка, с тонкими, собранными в целеустремленный пучок волосами и костями, как у воблы. Эти кости самым гнусным образом лезли в глаза Бычьему Сердцу. Равно как выпирающие из-под трико ребра, с маху насаженные на позвоночный столб. Балеринка на Сиверса не смотрела, это было ниже ее одетт-одиллиевского, жизелевского, распротак его балетного достоинства. Она лишь слегка хмурила несуществующие, обозначенные серебряным колечком брови – тоже, нашли моду, кожу протыкать где ни попадя!

Парень был поприятнее. Если он и презирал Бычье Сердце за короткие рукава пиджака и жировой излишек в десять килограммов, то довольно удачно это скрывал. Во всяком случае, никакой брезгливости и никакой враждебности в его лице не было. Открытом, симпатичном лице со щегольскими тоненькими баками и такой же щегольской восточной бородкой.

– Значит, вы последними видели Романа Валевского? – Бычье Сердце всем корпусом повернулся к Мюрисеппу, и стул под майором предательски скрипнул.

Балеринка улыбнулась, показав острые зубки, затрясла колечком в брови и неожиданно сказала, глядя в пространство:

– Последним, я думаю, его видел убийца.

Ценное замечание, ничего не скажешь.

– Это понятно, – с трудом нашелся Бычье Сердце.

Фраза прозвучала простовато, да что там простовато – по-лоховски она прозвучала! Типичная фраза типичного землеройного мента, у которого лоб в два пальца. И-эх, вместо «это понятно» нужно было сказать «это софистика». Слово «софистика», слетевшее с губ милиционера, у любого выбьет почву из-под ног, и балеринка не исключение. Вот только применимо ли оно в данном конкретном случае?