Не его, Сиверса, кое-как на глазок присобаченные к плечам грабли, – другие.

Они вообще были другими, все эти балетные мальчики и девочки. Не мальчики и не девочки, коню понятно, но все равно, предательски юные. Похабно стройные. Издевательски совершенные. В ярких немыслимых лосинах, небрежных платках, забавных гетрах. Конечно, у балетных была и другая одежонка, нерабочая – всякие там гуччи-шмуччи, кардены-мардены, версачи-фигачи… Бычье Сердце тихо вздохнул и посмотрел на себя глазами балетных: замызганная потнючая футболка, мятый пиджачишко и подстреленные джинсы никому не известной турецкой артели «Конс». Все это тряпье было куплено на Апрашке[3] с единственной целью – прикрыть кусок нездорового ноздреватого мяса по имени Антон Сиверс.

«Надо заниматься физкультурой. А лучше – акупунктурой. А лучше йогой, – подумал Бычье Сердце и принялся яростно чесать брюхо. – А лучше ничем не заниматься, а потрясти как следует всех этих балетных аскарид. Не ущучу, так хоть развлекусь».

…Развлекаться Бычье Сердце начал с кабинета директора «Лиллаби» Максима Векслера.

Максим Векслер оказался обладателем двойного подбородка и рыхловатой фигуры, что несколько утешило Бычье Сердце. Векслер отнесся к Антохе как к родному, усадил в кресло и даже предложил хряпнуть коньячку.

– Я на службе, – мягко запротестовал Бычье Сердце.

– Да-да, конечно, извините, ради бога, – сразу опомнился Векслер. – Просто голова кругом со всеми этими событиями. Рома, Рома… Уму непостижимо! У вас уже есть версии?

– А у вас?

Векслер посмотрел на Бычье Сердце с испугом.

– Что вы! Какие версии! Для меня это как гром с ясного неба. Что же теперь делать-то?

– В каком смысле? – осторожно поинтересовался Бычье Сердце.

– Вы понимаете… Наш проект «Русский Бродвей»… Он затевался под Валевского. И деньги давали под Валевского. В Америке его обожают. Да и в Европе тоже. Это же темперамент Барышникова и нежность Нуриева! Новый русский гений танца!

Новый русский – это точно, судя по тачке.

– Рома, Рома! – продолжал заламывать руки Векслер. – Просто в голове не укладывается! Милейший человек, все его любили… Да что там любили – боготворили! Что же теперь будет со всеми нами?!

– А что будет? Ничего. Работайте, как работали.

– Не получится! – затряс обоими подбородками директор «Лиллаби». – От Сороса уже звонили с соболезнованиями. И из американского консульства. Они, конечно, дипломатически помалкивают, но проект на грани. На грани проект!

Рыхлый космополит-директор, метущий подолом перед америкашками, стал несколько раздражать Бычье Сердце.

– Так уж и на грани? – ощерившись в иронической улыбке, спросил он у Векслера.

– Валевский не только исполнитель ведущих партий, он – хореограф. Блистательный хореограф. Без него мы пропали…

– Ну, пока не пропали, ответьте на несколько вопросов, которые интересуют следствие.

Максим Векслер тотчас же перестал причитать, нервно поправил шейный платок и уставился на Бычье Сердце с почтением.

– Готов помочь, вот только не знаю, смогу ли я пролить свет…

– У Валевского были враги?

– Какие враги?

– Ну, не знаю… Другие хореографы, например, – ляпнул Бычье Сердце. – Не такие блистательные…

– Что вы! – Векслер даже рассмеялся абсурдности предположения майора. – Враги у Романа? Это нонсенс!

– Я слыхал, что в вашей… так сказать, артистической среде люди не очень ладят между собой. Живут как пауки в банке, одним словом.

– Пауки в банке не живут, – проявил завидную осведомленность о мире членистоногих Векслер. – Пауки в банке умирают. Что же касается артистической среды, как вы изволили выразиться… Конечно, и у нас существуют завистники. Но завидовать можно таланту, который соизмерим с другим талантом. Или – с бесталанностью, если угодно. Валевский – не талант. Валевский – гений. А гениальность лежит в несколько иной плоскости. Талант – имеет человеческую природу, а гениальность есть промысел божий. И гению завидовать так же смешно и нелепо, как Иисусу Христу. Или солнцу, если вы материалист. Или Акрополю, потому что ему больше тысячи лет… Гений обречен либо на непонимание, либо на идолопоклонничество. О зависти и речи быть не может… Нет, у Романа не было врагов.